Тени за городом - Александр Тамоников

Глава 1

История эта случилась давно – в восьмидесятом году минувшего, двадцатого века. Если быть совсем точным, то в конце апреля месяца. К чему такая точность? В ней есть смысл, и это очень весомый и значимый смысл, а в чем он заключается, читателю станет понятно из дальнейшего повествования.

Есть в Сибири городок под названием Углеград. Был он и в восьмидесятые годы двадцатого века, и вообще его история уходит корнями в седую древность. Никто из местных жителей не может в точности сказать, когда именно возник этот городок. Даже местные ученые и те теряются в догадках. Ну а что вы хотите? Это Сибирь. Здесь города зачастую возникали без всякого, так сказать, документального сопровождения. Какие могли быть документы в этих диких и необжитых краях? Пришла нужда – люди и организовали поселение. Очень может быть, что вначале это была простая заимка, затем – хуторок, дальше – село, а затем уже дошло и до города. Ну а документы – что ж? Документы – постольку-поскольку. Во многих сибирских городах их история передается легендарным образом – из поколения в поколение и из уст в уста. Но такой способ, конечно, не слишком надежен. Люди уходят, предания забываются…

Впрочем, речь в данном случае будет идти не об истории города Углеграда. А о тех событиях, которые произошли в нем в восьмидесятом году двадцатого века. Хотя, конечно, будь это какой-нибудь другой город, то возможно, этих событий и не было бы. Или они бы развивались совсем не так, как это случилось в Углеграде.

Поэтому следует хотя бы вкратце сказать – в чем, так сказать, суть и смысл города Углеграда. Издавна в нем добывали каменный уголь. Собственно, город и возник потому, что под ним испокон веку имелись просто-таки неисчерпаемые угольные залежи. Другого смысла возводить город в этих не слишком приветливых краях просто не было. Итак, внизу, под землей,– уголь, а сверху – город. Оттого-то и название у него соответствующее – Углеград.

Город возводился по известному принципу. Вырыли в каком-то месте угольную шахту – тотчас же вокруг нее начинал селиться народ. Строились дома, магазины, школы, больницы, дворцы культуры… Не сразу, конечно, а постепенно, но вместе с тем целеустремленно и неуклонно. В тех домах жили люди, работавшие в шахте, в тех больницах они лечились, в те школы ходили их дети, в тех дворцах культуры народ веселился, плясал и пел после окончания нелегкой шахтерской смены…

Шахт в округе было немало, и вокруг каждой из них рано или поздно возникал поселок. Постепенно таких поселков образовалось множество. Каждый из них имел свое название – такое же, как и шахта. Допустим, шахта называлась Черная Гора – так же называли и поселок вокруг нее. А если, допустим, шахта называлась Каменка, то и поселок непременно назывался так же.

По-своему это было удобно и понятно и к тому же позволяло ориентироваться в круговерти и хитросплетении множества поселков. Особенно – почтальонам. Долгое время в поселках не было не то что названий улиц, но даже самих улиц не было – в том смысле и в том виде, в котором они обычно существуют. Народ возводил себе жилища произвольным, творческим образом. Выбрал человек подходящее место где-нибудь на косогоре, там и поселился. А другому больше понравилось местечко в долине, под косогором. А третьему – на лужайке у речушки. Какие уж тут улицы? Поэтому адресаты и писали на конвертах: «Черная Гора, Иванову Сидору Петровичу». И все. Почтальон приносил эти письма, вываливал их ворохом в шахтовой конторе, а уж получатели разбирали их сами.

Долгое время поселки были автономными, то есть не объединенными в какую-то общую административную единицу. Но затем кто-то догадался объединить их до кучи, дав этому объединению общее название – Углеград. Так было проще всей этой россыпью управлять, кормить народ, присматривать за порядком. И что с того, что, допустим, из поселка Веселый, где располагалась шахта под таким же названием, до, предположим, поселка Каменка ехать было полдня на телеге? Все равно это был самый настоящий город, а не ералаш из отдельных, никак друг с другом не связанных поселков. Соответственно и жизнь в Углеграде стала меняться в другую, лучшую сторону. Тут тебе и школы, и больницы, и магазины, и кино. Известно, в городе жить веселее.

Углеград возник еще до войны, и это был веселый, юный и задорный город. А вот когда началась война, все, конечно, изменилось. Мужчины ушли воевать, их место в шахтовых забоях заняли женщины, дети, лошади…

А еще – заключенные. Потому что в окрестностях Углеграда с самого начала стали возводиться тюрьмы и колонии. К началу войны они окружали Углеград плотным кольцом, а некоторые колонии и лагеря располагались прямо посреди поселков – едва ли не в самом их центре. Для кого они возводились в таком количестве? Известно, для кого. Отбывали в них сроки и те, кого называли политическими, и уголовники, и кого только не было.

Селились здесь и те, кого называли «кулацкими элементами». Впрочем, в Углеграде их называли несколько иначе: «раскулаченными элементами». Обитали они не в лагерях и не в тюрьмах, для них возвели специальный поселок, состоящий сплошь из наспех слепленных деревянных бараков. Не мудрствуя лукаво, поселку дали название – Кулацкий. «Раскулаченные элементы», эти исконные хлеборобы, вынуждены были трудиться в шахтах – иного способа добыть кусок хлеба власти им не предоставляли. Да и где они могли здесь хлебопашествовать, когда кругом сплошные изрытые косогоры, а за ними – сплошная непроходимая тайга?

Так вот. С началом войны в шахты стали загонять всех, в том числе и раскулаченных, и уголовников. Стране требовался уголь, как можно больше угля, потому что уголь необходим при производстве танков, пушек, снарядов и патронов, которые нужны для победы. «Элементы» трудились в шахтах добросовестно – они буквально-таки на генетическом уровне не представляли, как это можно: жить и не работать. Чего не скажешь об уголовниках. У этой публики генетика была совсем другая – противоположная.

После того как стало ясно, что победа в войне останется за Советским Союзом, на угледарских шахтах стало чуть легче. Сюда во множестве стали прибывать военнопленные немцы. Понятно, что никто при этом не разбирался, умеет ли вчерашний фашист и душегуб рубить уголек. Их просто всем скопом загоняли в шахты, и там, под землей, они волей-неволей становились проходчиками, забойщиками, доставщиками, коногонами…

После окончания войны в Углеграде появилась и вовсе доселе невиданная публика – бандеровцы. Их было немало. Часть из них помещали в охраняемые лагеря, другая же часть жила относительно свободно – в специально построенном для них барачном поселке, который, следуя давним угледарским традициям, так и назвали – поселок Бандеровский.

В основном эти люди также трудились на шахтах: отказываться работать они не могли и не имели права. Да и потом – как бы они жили, если бы не работали? В Углеграде так им и сказали: не хотите умереть с голоду – ступайте на шахты. Возражения не принимаются. Все, кто станет возражать, завтра же окажутся за решеткой и колючей проволокой.