Марш обреченных - Валерий Рощин

Часть I Удачное знакомство Пролог

Абхазия

Август 1992 года

– Тихо, как на кладбище, – жует сухую травинку капитан Супрун.

– И тревожно, – выражает свою точку зрения снайпер. – Будто нас кто-то здесь поджидает…

Группа из десяти крепких мужчин в камуфляже, с «эрдэшками», оружием и полным боекомплектом поднялась по неглубокой балке от грунтовой дороги к подножию Каманского монастыря, что находится в лесистой пойме Западной Гумисты. Там, откуда они пришли, разворачивалась настоящая война между абхазцами и грузинами, а здесь действительно было очень тихо.

– Аркадий, надо бы осмотреть развалины, – кивает Супрун на ощетинившиеся черными оконными проемами остатки каменного здания. Будучи по специальности подрывником, Илья Супрун всегда отличался повышенной бдительностью.

– Так и сделаем, – отвечаю старому другу, – мне тоже пожить охота.

Да, охота. Тем более, в штабе намекнули: из округа пришел приказ о присвоении очередного звания. Лишняя звезда на погонах – всегда приятная весть.

Отправляю две пары разведчиков. Одну в развалины, другую для проверки густых зарослей на краю лесистого склона. Этот лес – последнее препятствие, отделяющее нас от монастыря.

Ждем.

Через несколько минут слышится короткий двойной свист, извещающий о чистоте первого «объекта». Группа быстро выбирается из овражка и бегом устремляется к пролому в каменной стене.

Всё. На месте. В том смысле, что дальнейшие вылазки удобнее всего производить из старых развалин. Географически они расположены в самом центре того района, где предположительно пропал генерал-майор из Министерства безопасности Российской Федерации.

Теперь дожидаемся ушедшей в лесочек пары и приступаем к следующему этапу. А пока неплохо бы с помощью оптики обозреть окрестности.

Назначаю дозорных, остальным разрешаю покурить; сам же подбираюсь к противоположной стене и вынимаю из чехла бинокль…

Дозорные секут в разные стороны; трое молодых парней сбрасывают с плеч ранцы и падают на них. Лица чумазые, с бороздками от стекавших капель пота по слою белесой пыли. Люди не устали, но довольны неурочной передышкой. Они знают: пройдет несколько минут, и последует очередная команда.

Прапорщик Сергей Матвеев бросил курить несколько лет назад, потому, усевшись на обломок упавшей стены, вынимает из целлофанового пакета промасленную тряпицу и усердно протирает снайперскую винтовку. Занимается он этим делом по пять раз на дню и такого же трепетного отношения к оружию требует от подчиненных.

Три офицера обосновались неподалеку от меня.

– Неплохое местечко выбрали монахи, – подает голос Супрун.

– Девять километров до Сухуми, одиннадцать до моря, – капитан Куценко стягивает светло-серую бандану.

Он промокает косынкой лицо, шею, руки. Отжимает и снова повязывает на почти лысом черепе. В штабе бригады уже с месяц ждут приказ о его переводе в Новороссийск на должность заместителя командира батальона морской пехоты. Потому и решил Борька Куценко в последний раз прошвырнуться в горы – попрощаться с нами в боевой обстановке.

Самым странным парнем в нашей компании был и остается Юрка Белый. В армию пошел вовсе не по зову сердца, а попал случайно. Как признавался он сам, вариантов имелось два: тюрьма или военное училище. Выбрал второе. Удивительным образом совмещает службу с коммерцией – посылает в столицу гонцов за товаром и разбрасывает его по соседним с гарнизоном «комкам». До сих пор ходит холостым, иногда покуривает травку, читает мутную литературу. Однако обязанности исполняет справно, товарищей не подставляет и отличается отчаянной смелостью.

Так получалось, что мы впятером: я – майор Серебров, капитаны Супрун, Куценко, Белый и прапорщик Матвеев – всегда отправляемся на операции вместе. Сработались, притерлись, доверяем друг другу. Остальной контингент именуется «волонтерами» и варьируется в зависимости от сложности и особенностей задания.

Осмотревшись, опускаю бинокль.

– Сейчас дождемся гонцов, разобьемся на пары и дружно разойдемся в разные стороны: Супрун на север, Куцый на юг, Белый на восток, я – на запад к монастырю.

– А я? – удивленно глядит на меня прапорщик.

– А ты с молодым волонтером останешься здесь. В случае ахтунга прикроешь прицельным огнем.

Моя рука тянется к плечевому карману, из которого торчит короткий огрызок антенны портативной радиостанции. Разведчиков давно не слышно, и я намерен их поторопить.

Вдруг из лесочка раздается хлопок. Раскатистое эхо, отражаясь от противоположного склона, многократно повторяет резкий звук. Бойцы, не сговариваясь, бросаются к пролому в южной стене и, застыв, смотрят на поднимавшийся от зарослей дымок.

Через секунду тишину распарывает треск двух коротких очередей. Стреляют там же – в лесу. Для нас это означает одно: разведчики напоролись на одно из армейских подразделений грузинской армии, что незаметно окружают Сухуми с востока и севера. И теперь нас интересует одно: какова численность тех, с которыми придется вступить в бой?

Над ущельем снова повисает тяжкое, давящее и зловещее безмолвие…

* * *

В первые дни этой войны грузинские мародеры грабили и убивали жителей Абхазии. Позже абхазцы мстили мирным грузинам. Все на красивой благодатной земле перепуталось, все перемешалось.

Мое подразделение морской пехоты прибыло к сухумскому берегу на большом десантном корабле «Константин Ольшанский». Задачу командование поставило предельно простую: спасти от смерти максимальное количество мирных жителей. Все равно, какой национальности, вероисповедания, пола, возраста и политических убеждений. Просто спасти. А для этого их надо было вывезти из ада, устроенного грузинскими военными в райском месте под названием Абхазия.

Что ж, вывезти, так вывезти, задача не самой высшей тактической сложности. Тем более что другой возможности выбраться из пекла у людей нет – несколько дней назад упал сбитый «Ту-134», вылетевший сюда из Сочи, следом та же участь постигла «Ту-154», следовавший рейсом Тбилиси – Сухуми. А вчера бомбы изуродовали взлетно-посадочную полосу аэродрома и последний действующий «Як-40»…

БДК «Константин Ольшанский» мог принять на борт четыре тысячи беженцев, в то время как на берегу их скопилось не менее двадцати пяти. Я со своими ребятами занимал рубеж обороны на двух прилегающих улицах, когда к нам подбежал неизвестный гражданин в сопровождении старшего помощника командира БДК.

– Отойдем в сторонку, майор, – позвал старпом.

Отошли.

Гражданский развернул удостоверение: