Огненный перевал - Сергей Самаров

Пролог

1

Телефонный звонок раздался среди ночи, и Ширвани Бексолтанов, который только-только уснул нормально, не проснувшись еще окончательно от этого звонка, схватил трубку мобильника, но сразу сообразил, что если экран не светится, значит это не мобильник звонит. Звонок повторился. И только после этого Ширвани перешел комнату и вытащил из кармана пиджака, висящего на спинке стула, трубку спутникового телефона. Мелодии у трубок были похожие, отвечающие консервативному вкусу владельца, признающего только восточные напевы, и спутать спросонья было немудрено.

Определитель номера показал знакомое имя.

– Здравствуй, Уматгирей, – сказал со сна хрипло, но своего недовольства пробуждением не показывая. – Что, у вас в Альпах еще вечер?

Живо выплыло воспоминание о маленьком аккуратном домике на берегу озера в швейцарских Альпах недалеко от границы с Францией. Этот дом не Уматгирею принадлежал, но тот пользовался им, с разрешения хозяина, члена правительства кантона, когда необходимо было провести встречу так, чтобы никто не имел возможности увидеть и услышать беседующих. Бексолтанов уже трижды этот домик посещал.

– Нет, Ширвани, у нас тоже уже ночь наступила. Но в такие ночи не до сна. Надеюсь, не только мне… Что скажешь? Удалось что-то узнать?

– Мало… Но удалось… Весь груз сейчас находится в погранотряде. Троих моих парней пограничники застрелили, захватили двоих моих и твоего парня. Отбить груз у меня возможности нет. У меня нет достаточных сил даже для того, чтобы на самую захудалую заставу напасть, не говоря уже о погранотряде. Лет бы пять назад… Тогда бы я не постеснялся.

– А когда и куда будут груз вывозить? – недовольно спросил Уматгирей.

– Это только Аллаху известно и тем, кто в данный момент моим грузом владеет. Я бессилен что-то узнать.

– Ладно… Что бы ты без меня делал… – донесся вздох из далекой Швейцарии. – Я дам тебе номер человека. Он сам, правда, в Лондоне живет. Но всю необходимую информацию может добыть, не вставая с кресла. Запоминай… Только запоминай, не записывай…

– Я хорошо запоминаю телефоны.

Уматгирей продиктовал номер. Ширвани повторил.

– Как его зовут?

– Не называй его никак. Просто назови свое имя и выскажи свою просьбу.

– Хорошо. Когда ему можно будет позвонить?

– Утром. Учти разницу во времени. Не два часа, как со мной, а три. Они живут «по Гринвичу»… Человек будет недоволен, если ты прервешь его утренний сон. Вдруг ему снится что-то хорошее… Можешь сослаться на меня. Я тебя послал. Я буду оплачивать расходы. А он узнает все. Понял?

– Позвоню… Результат тебе сообщить?

– Я сам тебе позвоню. Ближе к обеду. Если необходимо будет действовать, действуй не стесняясь, и во всем можешь ссылаться на меня.

Уматгирей отключился от разговора, как часто делал, не простившись. Это для того, чтобы собеседник чувствовал какую-то вину, даже если не виноват ни в чем. Старый психологический трюк, который, впрочем, Ширвани прекрасно знал, и потому в ответ на его действие только криво усмехнулся. Впрочем, усмешка у него всегда была кривая, потому что часть его некогда красивого лица была изуродована ожогом, а перетянутая шрамами кожа делала кривой даже доброжелательную улыбку…

* * *

Уматгирей позвонил даже раньше, чем обещал.

– Есть новости, я слышал…

Откуда он вести вылавливает – это всегда было загадкой для Ширвани Бексолтанова. Часто Уматгирей давал задание, потом звонил и уже знал результат, и даже иногда подправлял доклад самого участника события. Докладчика это злило, но Уматгирей любил свою осведомленность показать, видя в этом подтверждение своего значения.

– Есть, – ответил Бексолтанов, глядя за окно на строительство нового здания. Оно обещало быть красивым, каких никогда раньше не строили в столице Чечни. Впрочем, все современные здания, кроме жилых, отличаются от тех, что раньше строили. Город не узнать, но это одновременно и радовало, и раздражало, потому что Ширвани всегда был консерватором, и даже плохое старое для него всегда было лучше любого нового.

– Слушаю тебя. Поделись приятными новостями.

Уже по одним этим словам можно было понять, что Уматгирей знаком не только с тем, что подсказал Ширвани информированный человек в Лондоне, но и с действиями самого Бексолтанова на месте, в Грозном.

– Ты же сам все знаешь…

– Я люблю вникать в детали. Я же никогда не лезу командовать. Что ты задумал, тебе и выполнять, но я могу иногда дать дельный совет, ты сам, наверное, это понимаешь. Потому и спрашиваю…

– Сегодня из погранотряда вылетает вертолет. Через пятнадцать минут должен вылететь. Вертолет приземлится на военном аэродроме. Там его будет встречать ментовская машина, которая заберет попа. Кажется, отец Валентин его зовут. Мне даже по факсу прислали фотографию этого попа. Пожилой толстячок, не способный к сопротивлению. Что касается встречающих… Два мента, водитель и охранник из отдела вневедомственной охраны и наш местный поп. Поедут в Ханкалу, чтобы оттуда вылететь дальше. Наш местный поп тоже не в состоянии сопротивления оказать. Он больной от рождения. Наполовину инвалид…

– Это все я знаю… Что будешь предпринимать?

Все Уматгирей знать, естественно, не мог, но он умеет делать вид, что знает больше, чем было в действительности, и на некоторых это впечатление производило. Но только не на Ширвани Бексолтанова, который своего собеседника слишком хорошо знал.

– Это ты тоже наверняка знаешь… Я приготовил три машины, которые будут действовать, и еще две машины и трактор, чтобы перекрыть дорогу. Две машины столкнутся. Не сильно, но объехать их будет невозможно. Трактор просто сломается и встанет на дороге, никого не пуская. Никто не помешает. С ментами разговор будет короткий. Попы, думаю, угрозы не представляют. И сразу хочу отправить груз в Дагестан. Не завозя его в Грозный…

– Внешне все правильно… Только здесь можно ошибиться. Будь осторожен и точен, не выставь заграждение раньше времени. Вертолет – штука не слишком надежная, а у вас там грозы гуляют… Могут опоздать, и ты «засветишься»…

– Ты и с прогнозом нашим знаком?

– Если я интересуюсь вопросом, то изучаю его со всех сторон. А вообще-то у нас тоже гроза за грозой гуляет, – сказал Уматгирей и отключился от разговора.

А Ширвани взглянул на часы, сам себе улыбнулся в зеркало, не пугаясь своего обожженного лица, и стал одеваться, чтобы отправляться в дорогу. В отличие от большинства боевиков и вообще всех, кто был когда-то боевиками, он не любил камуфлированные костюмы. Ширвани надел черную рубашку и черный повседневный костюм. Подмышечная кобура под пиджаком, даже на все пуговицы застегнутом, была совсем не видна, и на улице никто не принял бы Бексолтанова за человека воинственного, бывшего полевого командира, эмира сильного некогда джамаата…