Поэзия убийства - Наталия Антонова

Действующие лица и события романа вымышлены, и сходство их с реальными лицами и событиями абсолютно случайно.

В зелёном сумраке травяных зарослей сверкали капли ночной росы, точно не улетевшие вслед за ночью светлячки.

–Даже не верится, что уже август,– тихо сказал Морис Миндаугас, сотрудник детективного агентства «Мирослава».

Мирослава Волгина, глава агентства, уловив в его голосе грусть, ласково улыбнулась и ответила:

–А я люблю август! Ты только посмотри, какие яблоки и груши созрели в нашем саду.

–Да,– согласился он,– пора варить варенье.

Мирослава весело рассмеялась, спустилась с крыльца, на котором они сидели втроём, и направилась в цветник.

Третьим был большой чёрный кот Дон, который не принимал участия в разговоре, а просто лежал на крыльце и довольно щурил свои большие жёлтые глаза на ярком, но не обжигающем, как ещё совсем недавно в июле, солнце.

Увидев, что хозяйка удаляется по дорожке, он сбежал по ступеням, перепрыгивая, точно белка, по несколько ступеней сразу.

Дон нашёл Мирославу возле георгинов. Она уже срезала белый и жёлтый георгины и теперь потянулась к вишнёвому.

Заметив боковым зрением кота, она спросила:

–Правда красиво, Дон?

–М-р,– охотно подтвердил он.

У них в коттедже постоянно стояли цветы. Время от времени хозяева меняли увядшие на новые. Чаще всего это делал Морис. Но сегодня Мирослава почему-то решила сама срезать георгины. Кот предполагал, что она устала лениться и скучает без работы. Надо признать, что догадки кота были недалеки от истины.

Следующее утро начиналось так же мирно, можно даже сказать, скучно…

И поэтому Морис решил ввести трудовую повинность и направить всех сотрудников агентства, то есть себя и Мирославу, на сбор груш. Тем более что время для варки грушевого варенья настало.

Мирослава восприняла его предложение без особого энтузиазма, но отказываться не стала. К полудню они собрали целых пять корзин.

Посмотрев на них с ужасом, хозяйка агентства спросила:

–И что мы будем делать с таким огромным количеством груш?

–Часть съедим, несколько килограммов пойдут на варенье, а остальные раздадим друзьям.

–Каким друзьям?– спросила Мирослава.

Друзей у них было много. Но вот нуждающихся в грушах…

–Позвоните кому-нибудь из оперативников, пусть приедут и заберут.

–Поедут они в такую даль за твоими грушами,– усмехнулась Мирослава.– К тому же там у многих есть дачи у самих или у родственников.

–Но не у всех есть такие чудесные груши,– возразил ей Морис,– вы только принюхайтесь, у нас уже вся кухня медовым ароматом пропиталась.

–Ладно,– отмахнулась Мирослава,– я сама отвезу груши Софье Марковне.

Софья Марковна Наполеонова была матерью друга детства Мирославы Шуры Наполеонова, ныне следователя Александра Романовича Наполеонова.

Когда-то Софья Марковна была известной пианисткой и объездила с гастролями чуть ли не весь мир. Позднее она стала преподавателем. Теперь время от времени она консультировала своих бывших учеников, давала уроки фортепьяно детям знакомых и тех учеников, что уже сами стали родителями.

Дачи у Наполеоновых не было. Фрукты и овощи, как правило, забирал у подруги детства Шура. Но груши не могли ждать, когда он освободится от своих дел и приедет за ними. Поэтому Мирослава и решила отвезти их сама.

Софья Марковна обрадовалась скорее приезду самой Мирославы, но и от груш, конечно же, не отказалась.

Посидев часок у Наполеоновых и попив чаю с черничным пирогом, Мирослава поспешила к Стефановичам, которые жили в этом же дворе и были родителями подруги Люси.

Если Стефановичи и нуждались в чём-то, то только в ароматных грушах из сада Мирославы Волгиной. Всё остальное у них было. Подруга на пару с отцом открыли несколько лет назад автосервис, который уже встал на ноги и приносил неплохой доход.

Дверь Мирославе открыла мать Люси Анна Фёдоровна, симпатичная полноватая блондинка, выглядевшая лет на пять моложе своих лет.

Увидев подругу дочери, женщина и удивилась, и обрадовалась одновременно. Она быстро сообразила, что Мирослава пришла не к дочери, а к ней. Ведь Люся, или, как её называли друзья, Люси€, уже несколько лет жила отдельно от родителей. Основной причиной её вылета из родительского гнезда было не желание свободы как таковой, просто Люси не хотела смущать покой любимых родителей своей бурной личной жизнью, в перипетии которой была посвящена Мирослава.

–Мирославочка! Какими судьбами?!– воскликнула Стефанович, раскрывая руки для объятий.

–Анна Фёдоровна! Мы тут с Морисом собрали урожай груш и решили поделиться с вами.

–Какой аромат! Спасибо! А чего же ты Мориса-то с собой не привезла?

–Оставила на хозяйстве,– отшутилась Мирослава.

–И то верно,– согласилась Анна Фёдоровна,– должен же быть от мужика какой-то толк.

Обе женщины весело рассмеялись.

–Я тебя сейчас чаем напою,– сказала Стефанович.

–Анна Фёдоровна! Смилуйтесь, я только сейчас от Софьи Марковны, и больше чая в меня не влезет.

–Как там Сонечка?– спросила Стефанович.

–По-моему, хорошо.

–На днях мы с ней встретились во дворе, и она обронила, что Шурочка дома почти не бывает, то на работе, то…– женщина хитро сощурилась,– у подруги детства.

–Не так уж и часто Шура к нам приезжает,– ответила Мирослава,– скорее, днюет и ночует на работе.

–Что верно, то верно. А мы с Соней о внуках мечтаем. Моя Люська замуж не спешит. Да и ты, как я посмотрю, тоже.

–Куда торопиться,– отмахнулась Мирослава.

–Вам, современным девушкам, и вправду торопиться некуда, а раньше, бывало, в двадцать лет замуж не выйдешь – и уже старая дева. Да и парни, как придут из армии, так сразу жениться.

Поговорив ещё немного с матерью подруги, Волгина решила съездить в Старый город.

Домой Мирослава вернулась ближе к вечеру.

Едва взглянув на лицо Мориса, она догадалась, что в её отсутствие что-то произошло.

–Что случилось?– спросила она.

–Ничего особенного,– с нарочитой небрежностью ответил он,– просто, кажется, у нас появился клиент. Вернее, клиентка.