С чистого листа - Джейк Саймонс

Посвящается Дэнни

Не дремлет и не спит страж Израиля.

Псалтырь, 121:4

Юзи — так теперь его звали, Юзи — уже три месяца тихо-мирно жил в Лондоне. Особых эмоций это у него не вызывало. Место как место. Такое же чумазое, порочное и сверкающее, как любой другой город. Главное, что это не Израиль. Не дом. За тем он и приехал. Его прежнее «я» — человек, который был братом среди таких же братьев, — стерлось до смутного воспоминания. А о парне, у которого были жена и ребенок, он почти и не помнил. Теперь он один и живет на съемной хибаре в бедной части Северного Лондона. В мерзкой квартире — он чувствовал, что заслуживает мерзости. А еще это подходящее место для его бизнеса.

Но сегодня вечером ему нужно забыть обо всем. Голос в его голове, в кои-то веки, не ныл. Он сел в автобус, и, пока тот пыхтел в потоке машин, солнце начало гаснуть. Влажный вечер хватал пассажиров за горло, душил их. Юзи не стал садиться, ему не хотелось. Он машинально сделался невидимым, машинально насторожился, повернулся спиной к лестнице и принялся наблюдать за остальными пассажирами. Итак. Три подростка, обкуренные, на заднем сиденье. Мужчина в трех шагах от него, за спиной рюкзак, на костяшках пальцев правой руки мозоли — боксер. За ним парочка карманников, но сегодня вечером они не при деле. Юзи все это видел, хотел он этого или нет. Это, и не только. Он мог бы сообщить вам марки и модели всех мобильных устройств, какие только находились в автобусе. Он мог бы рассказать, у кого из пассажиров проблемы со здоровьем и на что они, скорее всего, жалуются. Он угадал бы национальность, тип темперамента, рост и вес каждого; сказал бы, кто из них его заметил. Он мог бы определить, кто из этих людей расколется под давлением, а кто будет упираться до последнего. Нет, это не экстрасенсорные способности. Это обучение, которое он прошел. Темнота сгущалась, и автомобильный поток со стонами тянулся вперед. Был субботний вечер.

Юзи добрался до Кэмдена. Он ослабел от голода, а из головы не шел секс. Приличные рестораны не для него. Он знал один ларек, где продавали фалафель, [1]но фалафеля он не хотел. Ему нужно было что-нибудь английское. Он изучал английскую культуру — а также американскую культуру, канадскую культуру, персидскую культуру, русскую культуру и все остальное, — он знал, кто что ест. Вспомнилось кафе, которое выглядело довольно дешевым. Забегаловка. Он съел яичницу с беконом, жареную картошку и кусочек хлеба. Итого 2 фунта 99 пенсов. Он вышел на улицу и закурил очередную сигарету.

Юзи покрутился там еще какое-то время, дымя сигаретами и чувствуя себя призраком. Он регулярно наведывался в здешние клубы, в те, куда набивались подростки и куда он, сорокалетний, никак не вписывался. С молодежью почему-то было легче; по меньшей мере у него была причина держаться особняком. На улицах это куда сложнее.

Юзи машинально потянулся проверить оружие, но пистолета не оказалось. Просто пустое пространство. Разумеется. Юзи горько усмехнулся про себя; он просто не мог к этому привыкнуть. Он смиренно пожал плечами, щелчком отправил сигарету в сточную канаву и вошел в «Преисподнюю».

Музыка гремела, пробирала грудную клетку. Юзи протолкался к барной стойке. Было людно, подростки — дети в сущности — сбивались группками по углам. Дома все было бы затянуто густым дымом, точно из канистры со слезоточивым газом. Ему так больше нравилось, так он чувствовал себя менее уязвимым. Но в Англии курить запрещалось.

У стойки Юзи быстро выпил два пива и рюмку водки. Потом, схватив за горлышко бутылку «Хайнекена», стал ввинчиваться в мерцающую толпу. Ему нужно было выпустить пар. В центре танцпола зажигала кучка подростков. В углу засели толкачи. Рядом отплясывала публика постарше. У этих гуляк, выписывающих руками арабески, явно имелась престижная работа. «В финансовом секторе», — подумал Юзи. А в нескольких футах от них смущенно топала под музыку большая группа ребят всевозможных национальностей. Возможно, иностранные студенты. На Юзи вдруг накатил страх, как будто должно было случиться нечто ужасное. Что он мог сделать? Он танцевал.

Кто-то толкнул его сзади; по характеру прикосновения он понял, что это случайно. Заиграла новая песня, очередной модный визг. Вот в шести шагах знакомая девушка. Маленькая и худенькая, с негнущимися накладными ресницами. «Венгерка», — подумал Юзи. Несколько вечеров назад у них завязалась пьяная беседа, но он не мог вспомнить имени девушки. Она тогда вешалась на него, и он ее отверг. Но сегодня, в калейдоскопе разноцветной ночи, она казалась другой. Она танцевала скованно, застенчиво, и в этом было что-то неимоверно притягательное. Юзи поймал ее взгляд, и она отвела глаза, потом вспомнила его и улыбнулась. Он подошел ближе и стал танцевать под ритм, в котором билась его грудная клетка.

— Привет, — сказал он, пытаясь перекричать музыку.

Девушка пожала плечами, и он прильнул губами почти к самому ее уху.

— Привет, — повторил Юзи.

— Привет! — крикнула она в ответ и рассмеялась.

— Как тебя зовут? — проорал он. — Не могу вспомнить. Извини.

Девушка проговорила что-то, чего он не понял. Он склонил голову, и она повторила ему на ухо; она не отпрянула, когда он положил руку на ее хрупкую спинку.

— Маришка.

— Как?

— Мэри.

Юзи улыбнулся и отступил. Девушка встретила его взгляд, потом стыдливо опустила глаза. Юзи понял — и удивился, — что обиды на него не держат. В прошлую встречу их тянуло друг к другу, но она была слишком юной, слишком невинной и жалкой. Это было чересчур легко; придя в нелепый восторг от его цинизма и пресыщенности, она раскрыв рот слушала его истории — от начала и до конца выдуманные — о том, как он работает телохранителем русского президента. Никакого азарта охоты.

Юзи мысленно вернулся к байкам, которые травил ей в прошлый раз, силясь восстановить подробности. Телохранитель русского президента — да, точно. Но сколько лет он работает? Восемь? Десять? Он признавался, что у него есть сын? Говорил ей, сколько ему лет? Он теряет форму. Но эта потребность лгать, она инстинктивна. Даже теперь, когда он оставил прошлое позади, ему трудно было говорить правду. Обучение оставило в нем неизгладимый след. Как и было задумано. Неделями напролет его заставляли примерять на себя какую-нибудь маску, фальшивое «я», потом выбрасывали на улицу, а потом арестовывали и допрашивали, с пристрастием; затем сразу же давали новую легенду и снова выпускали в люди, чтобы опять схватить и допрашивать; потом его ждали все новые и новые личины, постоянно, день за днем, пока он не привык отвечать строго по легенде и отстаивать ее даже под пытками. Пока он чуть не забыл, кто он на самом деле. Пока его настоящая личность не утратила всякую ценность.

Мэри, припомнил Юзи, по утрам изучала английский, а днем работала в венгерском кафе в Сохо. Она собиралась поехать на какой-то музыкальный фестиваль, он не мог вспомнить на какой. На самом деле она еще ребенок. Они живут в разных мирах.