Кубинское каприччио - Чингиз Абдуллаев

Двумя самыми распространенными причинами несчастиябольшинства людей являются, с одной стороны, незнание того, как мало им нужно,чтобы быть счастливыми, а с другой – мнимые потребности и безграничные желания.

Клод Гельвеций

Лицо, сборное Лицо его земляков, уроженцев его родного края,его народа – кровного, родного, с которым он был бы счастлив и горд оказатьсядостойным, став единым несокрушимым оплотом против темного хаоса ночи, – Лицо,чудовищное, не алчно всеядное и даже не ненасытное, не обманувшееся в своихнадеждах, даже не досадующее, не выжидающее, не ждущее и даже не нуждающееся втерпении, потому что Вчера, Сегодня и Завтра есть суть Неделимого, Одного. Воттак и дядя говорил еще два, три или, может, четыре года тому назад, и чем онстановился взрослее, тем он все больше убеждался, что так вот все оно и было,как говорил дядя: «Ты понимаешь, все это Сейчас. Вчера не кончится, пока ненаступит Завтра, а Завтра началось десятки тысяч лет тому назад».

Уильям Фолкнер. «Осквернитель праха»

Вечером погода испортилась. Пошел дождь. Не очень сильный,но достаточно неприятный, для того чтобы разогнать большинство случайныхпрохожих. Он быстро оделся и вышел на улицу. Зонтик он с собой не взял. В Бакувообще люди почти никогда не ходили с зонтами. Не потому, что зонтики здесь непользовались особой любовью. Их невозможно было использовать. При бакинскомсеверном ветре зонтики просто выбивало из рук или они сразу ломались. Поэтомулюди предпочитали укрываться от сильного дождя в подъездах домов, пережидаянепогоду. Но он любил такую погоду, любил дождливую осень, которая была стольнечастым явлением в его родном городе. Поэтому он вышел на улицу, чтобыпройтись вокруг дома.

Но, как только он вышел из дома, сразу зазвонил егомобильный телефон. Тот самый, номер которого почти никто не знал. Дронгонахмурился, достал аппарат и услышал голос Эдгара Вейдеманиса, своего друга инапарника.

– Добрый день. Как у тебя дела?

– Идет дождь. А как у вас?

– В Москве холодно. Все как обычно.

– Что-нибудь случилось?

– Тебя срочно ищут. Просили перезвонить по бакинскомуномеру. Говорят, что могут вылететь к тебе в Москву. Мы не стали уточнять, чтоты сейчас находишься в Баку.

– Кто звонил?

– Твой двоюродный брат. Оставил телефон и просил срочноперезвонить. Продиктовать номер?

– Диктуй, – вздохнул Дронго.

Еще через минуту он перезвонил своему родственнику и узнал,что его ищет по очень важному делу самый близкий друг его двоюродного брата. Покавказским традициям отказать было нельзя. Дронго подумал, что если каждый изего родственников, проживающих в Баку, хотя бы один раз позвонит ему поподобным вопросам, то он должен будет до конца жизни заниматьсярасследованиями, связанными с друзьями и знакомыми его родных. Но отказаться былоневозможно. Они договорились, что он примет этого человека завтра днем. Вечербыл безнадежно испорчен. Дронго повернулся и пошел обратно домой. Он думалотдохнуть здесь несколько дней, в тишине своей бакинской квартиры, но теперьнужно было принимать незваного гостя.

На следующий день этот молодой человек появился у него ровнов два часа дня. Незнакомцу было лет тридцать пять или чуть больше. Он былсреднего роста, розовощекий, со светло-русыми волосами, немного курносым носом,что было не совсем характерно для местных жителей. Вошедший представился какБорис Измайлов. Дронго провел его в гостиную и, после того как онирасположились в глубоких креслах, выразил готовность выслушать своего гостя.

– Извините, что нашел вас таким необычным образом, – сразуначал Измайлов, – но у меня просто не было другого выхода. Я прилетел из Киеватолько на несколько дней.

– Как раз для Баку это обычный способ, – весело возразилДронго, – чтобы заставить меня вас принять, вы вышли на моего родственника.Учитывая, что здесь многие дела решаются подобным образом, через родственникови знакомых, то все это в порядке вещей. А вы живете в Киеве?

– Да, у меня там небольшой магазин, – смущенно ответилИзмайлов, – но я родом из Баку. Дело в том, что я представитель известной семьиювелиров Измайловых. Может, вы слышали про моего дедушку – Бориса ИбрагимовичаИзмайлова, который жил в Баку еще в середине прошлого века.

– Конечно, слышал, – кивнул Дронго, – он был известнымювелиром. Его многие помнят до сих пор. Мне рассказывали, что во время ВеликойОтечественной войны он кормил сразу несколько семей фронтовиков, помогая вдовами детям.

– Верно, – обрадовался молодой Измайлов, – меня назвали вчесть дедушки Борисом. И я тоже занимаюсь немного ювелирным делом. Как и мойотец. Как и мой дядя.

– Теперь понятно. Я слышал про вашу фамилию. Вы ведь живетев Азербайджане уже много лет. Говорят, что ваш прадед – Ибрагим Измайлов – былювелиром еще в царской России. Вы ведь горские евреи и родом из Кубы, верно?

– Мы говорим, из Красной Слободы, – улыбнулся БорисИзмайлов, – дело в том, что многие просто не понимают, что такое Куба. Онисчитают, что это тот самый Остров свободы, которым правят братья Кастро. Они незнают, что это довольно известный город в Азербайджане, и он даже был центромзнаменитого Кубинского ханства. Поэтому мы обычно уточняем, что мы из КраснойСлободы, которая находится на другом берегу Кубы. Вы же знаете, что там живуттолько горские евреи.

– Я у вас бывал, – ответил Дронго, – поразительно интересноеместо.

– Спасибо. Мне очень приятно, что вы слышали о моих дедушкеи прадедушке.

– А теперь расскажите, зачем вам нужно было меня увидеть, –попросил Дронго.

– Мы потомственные ювелиры, – повторил Борис Измайлов, – и уменя сейчас небольшой магазин в Киеве. У моего старшего брата есть магазин вСанкт-Петербурге. Он должен прилететь в Баку через два дня. У нашего дяди былнебольшой магазин в Баку на Торговой улице, как раньше называли улицу имениНизами, но он его продал несколько лет назад. Он намеревался уехать в Израиль,хотел умереть там. Несколько раз туда ездил, даже присмотрел там небольшуюквартиру. В Хайфе. Вы, наверно, знаете, что в Хайфе и в Натанье живетбольшинство евреев, переехавших в Израиль. И не только евреев, там полноазербайджанцев, лезгинов, курдов, которые уезжают туда как родственники евреев.

– Я бывал и в этих местах, – рассмеялся Дронго, – и примернопредставляю, какое количество наших бывших соотечественников там живет…

– Мой дядя – Семен Борисович Измайлов – в последние годытяжело болел. Врачи считали, что у него онкология, но его еще можно спасти. Ион добровольно соглашался на химиотерапию. Очень переживал, что лысеет. У насвсегда традиционно были хорошие волосы. Извините, – вдруг испугался Борис, – яне хотел вас обидеть.