Печать Медичи - Тереза Бреслин

Посвящается Лоре

В эпоху Возрождения единой Италии еще не было. На Апеннинском полуострове сосуществовало несколько независимых городов-государств, а южную его часть занимало Неаполитанское королевство. На него претендовали Франция и Испания, отчего армии обоих государств то и дело вторгались на итальянскую землю. Расположенная на севере могущественная Венецианская республика также стремилась к новым завоеваниям.

Помимо духовной власти Папа Римский обладал государственной властью над центральной частью полуострова, включая провинцию Романья.

В итальянских городах-государствах правили богатые и влиятельные семейства, одним из самых значительных среди них было флорентийское семейство Медичи. Под покровительством этой фамилии, и особенно Лоренцо Великолепного, культура и искусство пережили эпоху небывалого расцвета.

Но уже в 1494 году, через несколько лет после смерти Лоренцо, представители рода Медичи были изгнаны из Флоренции.

От резкого удара по голове я шатаюсь и едва не падаю.

Сандино перешагивает через мертвеца, лежащего у его ног, и надвигается на меня. Это человек, который только что совершил убийство. И я видел это собственными глазами. Теперь он собирается убить меня.

Я отшатываюсь от него.

Он замахивается дубинкой и со всей силой бьет меня по животу. Скрючившись, пытаюсь отползти от него по камням.

Он недовольно ворчит и идет за мной.

Я в отчаянии оглядываюсь по сторонам. За мной и подо мной — только река, несущаяся бурным потоком.

Сандино скалит зубы:

— Бежать-то некуда, малыш.

Он поднимает руку. Снова замахивается дубинкой.

Дергаю головой, пытаясь увернуться от удара. И тут же поскальзываюсь.

Слышится громогласная брань.

Я падаю.

Внезапно у меня перехватывает дыхание от холодной воды.

И я понимаю, что свалился в реку.

Мощный поток колошматит меня по бокам, цепляется за одежду, волочит за ноги. Я захлебываюсь, но стараюсь держать голову на поверхности и даже плыть. Все мои усилия бесполезны: я не в силах противостоять стремнине, алчно несущей меня вперед. Но я должен добраться до берега. Должен!

Однако силы уже покидают меня. Я не могу больше держать голову над водой.

И вдруг слышу шум, наполняющий мое сердце ужасом. Водопад!

Грохот водопада все громче, поток все быстрее. Еще несколько секунд, и я буду мертв. Последним усилием вскидываю руки вверх и взываю о помощи. Меня переносит через водопад и швыряет вниз, в пенящийся, бурный поток.

Грохочущая масса вспененной воды давит на меня, увлекает на дно. Захваченный воронкой, я не могу освободиться из ее смертоносных объятий. Лицо мое повернуто кверху, рот широко раскрыт в отчаянной попытке сделать хотя бы еще один вдох. Падающая сверху вода искажает зрение, передо мной мелькают только отдельные радужные пятна. Там, за ними, — свет и жизнь. Мои глаза закатываются, кровь изливается в мозг.

Теперь мне кажется, что я вижу себя с огромной высоты. Словно мое сознание наблюдает за моим телом откуда-то издалека. Перенесенный с этой Земли куда-то в другое место, я смотрю издалека вниз и вижу отчаянные предсмертные движения, последние конвульсии десятилетнего мальчика.

В меня словно когти вонзаются. Пытаюсь сделать вдох. Нет. Все!

Вспышка яркого света и — полная тьма.

Я ничего не вижу. Ничего не слышу. Не чувствую никакого запаха.

Но прикосновение чувствую, да, чувствую. Длинные пальцы под подбородком. И на лбу. Крепкие пальцы. И рот. Мягкий рот у моего рта. Он накрывает мои губы своими. Накрывает их целиком. Вдувает в меня жизнь своим поцелуем.

Поднимаю веки. Прямо надо мной — чье-то лицо. Человек, смотрящий на меня, говорит:

— Я — Леонардо да Винчи. Мои товарищи вытащили тебя из реки.

Он тепло укутывает меня.

Я моргаю. Цвет неба — холодный и болезненно синий — режет глаза.

— Как тебя зовут? — спрашивает он меня.

— Маттео, — чуть слышно отвечаю я.

— Маттео, — повторяет он медленно, словно перекатывая во рту каждый слог. — Хорошее имя.

Черты его лица расплываются. Я кашляю, меня тошнит водой и кровью.

— Я умираю! — с трудом говорю я и начинаю плакать.

Он вытирает мне щеки ладонью.

— Нет! — отвечает он мне. — Ты будешь жить, Маттео.

Он называет меня Маттео.

Это потому, что, когда он вытащил меня, полумертвого, из водопада, мне хватило ума не открыть свое настоящее имя, и я назвался первым пришедшим в голову — Маттео.

Как и это имя, ложью было почти все, что я рассказал ему о своей прошлой жизни.

В день моего спасения он с двумя своими спутниками заночевал там же, у водопада. Они развели костер, чтобы я смог обсохнуть и согреться. Конечно, мне хотелось как можно скорее оказаться подальше от этого страшного места, но у меня не было выбора. Голова раскалывалась от удара дубинкой Сандино, и я еле мог устоять на ногах, не то что уйти куда-то один.

Они завернули меня в отороченный мехом плащ и уложили у костра. Лето уже подходило к концу. Было еще довольно тепло, но дни становились короче, и солнце уже не так высоко поднималось на небе.

— Zingaro?

Это спросил тот из его спутников, что был толще другого.

Я знал это слово. На их языке оно означало «цыган».

Тот, которого звали Леонардо, внимательно посмотрел на меня, и я закрыл глаза.

— Похож на цыганенка, и все же…

Третий их товарищ, тот самый, в чей плащ меня завернули, покачал головой:

— Парнишка, наверное, отбился от одного из таборов, что бегут сейчас на юг. Ведь кочевникам запрещено появляться в Милане, где их обвиняют во всех смертных грехах — в воровстве, в мошенничестве…

— Я слышал, в Болонье стоит цыганский табор, — добавил толстяк. — Недалеко отсюда.

При этих словах я затаил дыхание. Болонья была как раз тем местом, где мои родичи собирались остановиться на зиму.