Косые тени далекой земли - Осака Го

СПИСОК ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ

Рюмон Дзиро – журналист отдела срочных новостей агентства Това Цусин.

Рюмон Сабуро – его отец.

Кадзуми – его мать.

Нисимура Ёскэ – его дедушка.

Нисимура Сидзуко – его бабушка.

Кайба Рэндзо – исполняющий директор и главный редактор агентства Това Цусин.

Араки Дзин – глава отдела срочных новостей агентства Това Цусин.

Кайба Кивако – председатель рекламной компании «Дзэндо», теща Рэндзо.

Хамано Нобуо – член совета директоров; глава международного отдела «Дзэндо».

Кабуки Тикако – свободная журналистка, прежде работала в международном отделе «Дзэндо».

Куниэда Сэйитиро – в прошлом – дипломат.

Ханагата Риэ – доцент университета Мэйо, во время действия романа – вольнослушательница Мадридского университета.

Кадзама Симпэй – гитарист фламенко, постоянно проживающий в Мадриде.

Спитаку Харуки – глава представительства фирмы «Дзэндо» в Мадриде.

Хулиан Ибаррагирре – преподаватель Мадридского университета.

Клементе – майор службы безопасности, глава Специального антитеррористического отдела расследований.

Барбонтин – его подчиненный.

Маталон – убийца.

Мигель Понсе – журналист.

Хоакин Эредиа – цыган, певец фламенко.

Михаил Жаботин – помощник секретаря советского посольства.

Хасинто Бенавидес – администратор, ответственный за Пилетскую пещеру в Ронде, в прошлом – полковой товарищ Гильермо.

Пакито – его помощник.

Гильермо – японский доброволец, сражавшийся в Испании во время гражданской войны.

Рикардо – также.

Мария – также.

Кирико – друг Марии и Рикардо времен войны.

Орлов – офицер из штаба НКВД.

Болонский – его подчиненный.

Дональд Грин – лондонский букинист.

Леонора – его мать.

Ханагата Риэ одним глотком допила оставшееся шерри.

– Ну, мне пора.

Услышав это, Хулиан Ибаррагирре нахмурил густые брови, на лице его отразилось недовольство.

– Как, уже? Я думал, мы только начали.

Ибаррагирре преподавал баскскую литературу в Мадридском университете, где училась Риэ.

– Не знаю, как в Испании, а в Японии в такое время принято спать.

– В чужой монастырь со своим уставом не лезут. Останься еще хоть на часок.

Риэ и Ибаррагирре сидели в кабачке «Эль Бандито», на углу площади Майор. Этот мадридский квартал пользовался особой популярностью благодаря питейным заведениям, в которых до поздней ночи веселились горожане и туристы. Вот и здесь, несмотря на поздний час, посетителей было так много, что пристроиться к барной стойке можно было только боком.

Однако Риэ прекрасно понимала, что Ибаррагирре придвигается к ней все ближе не только из-за тесноты. Глаза его блестели, как у ребенка, глядящего на новую игрушку, что далеко превосходило обычный интерес университетского преподавателя к своей студентке.

– И вообще, мне завтра рано вставать… так что всего хорошего.

– Ох, слушай, ты и в прошлый раз тоже под разными предлогами…

Ибаррагирре вдруг замолчал.

Он смотрел поверх плеча Риэ в сторону выхода. В глазах мелькнуло настороженное выражение.

За те несколько раз, что Риэ встречалась с ним, ей уже случалось замечать, что Ибаррагирре то и дело беспокойно оглядывается. Быть может, именно потому совместные походы перекусить или выпить стали ее тяготить. Какова бы ни была причина такого поведения Ибаррагирре, Риэ не любила таких суетливых мужчин.

– Спасибо, я хорошо провела время. Габон, [1]– попрощалась она по-баскски и, обойдя стойку, направилась к выходу.

Похоже, кто-то только что вышел прямо перед Риэ – деревянная дверь еще не до конца закрылась и за ней мелькнули развевающиеся полы черного плаща.

Словно следуя по пятам за этой тенью, Риэ, подняв воротник куртки, вышла наружу.

Свежий ветер подул ей в лицо. Во второй половине октября по ночам в Мадриде обычно довольно холодно, но в этом году погода стояла теплая.

Риэ без особой цели огляделась вокруг, но человека, который должен был только что выйти, и след простыл. Может, ей просто показалось?

Не прошла она и нескольких шагов, как девушку догнал Ибаррагирре.

– Я подвезу тебя.

– Спасибо, но тут пешком всего минут пятнадцать, я сама дойду.

– Ночью, одна?!. В последнее время Мадрид не тот, что раньше.

– Раньше, то есть во времена Франко? – проговорила Риэ не без иронии.

Ибаррагирре на мгновение замолчал, потом заявил:

– Именно. Во времена Франко. Что ни говори, а с безопасностью тогда все было в порядке. Ведь тогда повсюду еще хозяйничали «треуголки». [2]

Примерно полвека назад, в июле тридцать шестого года, генерал Франсиско Франко поднял восстание против правительства Испанской республики. При поддержке нацистских режимов Гитлера в Германии и Муссолини в Италии, после трех лет гражданской войны, Франко удалось подчинить себе всю Испанию.

Без долгих разговоров Каталония и Баскония были лишены прав автономии, и на все языки отдельных областей страны – то есть на все языки кроме государственного, кастильского, – были введены строгие ограничения.

Однако осенью 1975 года, когда со смертью генералиссимуса Франко закончилась его диктатура, продолжавшаяся целых тридцать шесть лет, Испания начала переход к либеральному режиму, чтобы, подобно змее, сбросить старую кожу.

На престол взошел король Хуан Карлос, которому посредством разумных политических мер удалось постепенно провести либерализацию и демократизацию своего отечества.

Главные области страны снова получили автономию, и ограничения на языки были сняты. С осени 1982 года в стране стал править премьер-министр Фелипе Гонсалес со своей Социалистической рабочей партией, [3]и под руководством короля Испания идет по пути умеренного социализма.