Профессионалы - Николай Леонов

Дела семейные

Два мужественных, красивых парня смотрели друг на друга без всякой симпатии. Брюнет был во фрачной паре, выбрит и причесан безукоризненно. Плечи блондина обтягивала покрытая пылью кожаная куртка, а сам он, наверное, с неделю не брился. И тем не менее они были похожи. И карие и голубые глаза смотрели холодно, отчужденно, были неподвижно прищурены.

– Мужчины делятся на две категории, – сказал блондин. – У одних есть оружие, у других его нет. – И всадил пулю оппоненту между глаз.

Видимо, калибр пистолета у блондина оказался подходящим, из простреленной головы брызнула кровь и залила стену. На белой стене кровь особенно алая.

И по законам боевика события завертелись стремительно. Завыла сирена, голубым грибом расплывался на крыше стелющегося по шоссе автомобиля бешено вертящийся фонарь, визжали на поворотах шины, казалось, пахнет горелой резиной.

Майор милиции, старший оперуполномоченный МУРа Лев Иванович Гуров любил американские боевики. Он в принципе уважал профессиональную работу, обращал внимание на каменщика, в руках которого кирпич становится послушным, на топор мясника, отрубающего от замерзшей туши ровнехонькие, выверенные ломти.

Сегодня майор смотрел на экран видеомагнитофона без особого настроения, покосился на голубоватый профиль сидевшей рядом Риты, на лица гостей, которые вольготно расположились в просторной комнате. Две девушки, болтая джинсовыми ногами, лежали на шкуре медведя. Одна из них подняла стакан, в него тут же полилась искрящаяся струя воды.

Бутылку минеральной держал хозяин квартиры Олег Георгиевич Крутин – седой, элегантный, похожий на иностранца с рекламного проспекта.

И Гуров понял, отчего у него такое скверное настроение. Дело не в американцах, разбрызгивающих по экрану кровь, словно водицу. Он почувствовал, что сам находится на съемочной площадке или уже в отснятой ленте какой-то пошловатой маленькой истории. Девочки ждут партнеров, мужчины выглядывают «последнюю любовь на один час», осторожничают, боятся промахнуться – свет от экрана обманчив. Скоро начнется второе отделение, лживая любезность, намеки, понятные только посвященным, скользкая губная помада, запах настоящих французских духов и пота.

Гуров накрутил себя до упора, сейчас пружина лопнет, наклонился к Рите, шепнул:

– Я жду тебя в машине.

На экране дрались и стреляли безукоризненно. Героя ударили ногой в челюсть, Гуров вздрогнул, хотел подняться, Рита удержала его за руку.

– Ты словно ребенок. Это же кино.

– У меня излишне богатое воображение.

Хозяин наполнил девушкам стаканы, допил бутылку из горлышка и сказал:

– Профессионалы они высочайшие, и никуда от этого не денесься, – умышленно изувечив слово, он скосил на Гурова хитрый глаз. – И мысли-то полторы, а актеры? Операторская работа? Все хай класс!

Гуров вспомнил, как блондин на экране выстрелил. Он не выхватил пистолет, не выдернул его из рукава, лишь коснулся бедра, и оружие оказалось в руке. Кинотрюк или тренированность актера? Лева почувствовал на себе взгляд Крутина и, подражая тону хозяина, ответил:

– Русь мы лапотная. Полиция у них – зависть берет. – Он снова взглянул на экран, где полицейские совершали обыкновенные чудеса, сказал: – Меня убили, и я иду на улицу, – и вышел из комнаты.

В спину стреляли, и Гуров болезненно поморщился, он не умел порой смотреть на экран глазами зрителя.

Следом за ним вышел и Крутин.

– Надоело? – спросил он без всякого вызова. – В жизни драка всегда омерзительна. Верно? – Он легко подтолкнул Гурова в просторную кухню, открыл холодильник, похожий на тот, что недавно показывали на экране.

Гуров пожал плечами, ничего не ответил.

После полумрака гостиной и мертвого света от телеэкрана, в кухне казалось неестественно светло. Кафель стен, белизна холодильника и электроплиты, сверкающие прозрачные бокалы создавали впечатление, что мужчины оказались в операционной или лаборатории.

В эту квартиру Гуров пришел впервые. Все последние дни за завтраком и ужином Рита напевала завлекательные куплеты, рассказывала о некой подруге, дядя которой просто обаяша, и если бы майор Гуров не соблазнил ее, дурочку, то Рита, возможно… Тут она замолкала, поглядывая настороженно, проверяя, не перегнула ли. Лева кивал, ожидая продолжения, и куплеты продолжались. Словно на снимке, лежащем в ванночке, четче и четче вырисовывались контуры готовящейся западни. Оказалось, что дядя проездом, точнее, пролетом из Рио-де-Жанейро осчастливил своим присутствием Москву. У обаяши прекрасный видео и великолепные кассеты, все это законно-презаконно, так как дядюшка дипломат, – и Рита смотрела на потолок.

Гуров проработал в розыске двенадцать лет, терпения ему не занимать, слушать он умел, молчал, как гроссмейстер в матче на первенство мира.

Следующий ход Риты был прост и потому безотказен.

– Ты меня еще любишь? – спросила она и продолжала: – Ты умный, тактичный, взрослый любящий муж и должен прощать легкомысленной жене ее слабости. Завтра вечером мы идем к моей подруге смотреть американский боевик.

– Ну, наверное, мы идем не к подруге, а к ее дядюшке, который «самых честных правил», – уточнил Гуров, признавая себя побежденным.

Казалось бы, зачем устраивать сложную подготовку столь, казалось бы, невинному предложению? Ну и пойдем в гости, и посмотрим фильм, и делов-то? Но Рита уже приобрела в данном вопросе некоторый опыт. И хотя большинство женщин не извлекает опыта из прошлого и не делает никаких выводов на будущее, Рита принадлежала к меньшинству.

В Москве начиналась видеоистерия. Она охватывала далеко не все миллионы населения столицы. Люди ходили в театры и кинотеатры, в концертные залы и спортивные залы, в консерватории и планетарии, посещали библиотеки, некоторые даже читали в одиночестве. Функционировал и простой телевизор, программа которого выходит по пятницам и предупреждает, что на следующей неделе «наша ледовая дружина», либо «Спартак», либо фильм, который… Ну, не стоит вспоминать и расстраиваться. Телевизор есть в каждой семье, и каждый волен его не включать.

Да, существовали еще отдельно взятые, все реже встречающиеся, они боролись с законом… сами знаете, каким. У них не оставалось на видео времени, так как очереди длинные, а после не то что в «ящик», в окно смотреть сил нет.

Подводя итог, можно с уверенностью сказать, что видеоболезнь подхватили не все. Рита временами лишь слегка температурила, так, легкое недомогание, при котором больничный не выписывают, а рекомендуют горячий чай с медом.

Гуров, естественно, был в курсе, но взглянуть на чудо все времени не хватало. Профсоюзную организацию в МУРе до сих пор не учредили, защищать права оперсостава надлежало начальникам, которые сами порой уходили из кабинетов то ли затемно, то ли засветло, не разберешь.