Благие намерения - Александра Маринина

От автора

Эта книга писалась в трудное для меня время, и я, скореевсего, не справилась бы с ней, если бы не помощь двух очень близких мне людей –моего мужа Сергея Заточного и моей подруги Ирины Козловой. Они старалисьсделать все возможное и даже невозможное для того, чтобы придать мне сил имужества взяться за эту работу.

В мае 2008 года, сидя на веранде отеля в Северной Италии, яв отчаянии сказала Ирине:

– Давай напишем книгу вместе.

– Давай, – тут же с готовностью отозвалась она.

Я не имела ни малейшего представления: как это – написатькнигу вместе, но мне в тот момент важно было услышать, что кто-то готовразделить со мной и труд, и все связанные с этим тяготы. Мне сразу стало легче,и даже если бы Ирина больше не сделала вообще ничего, одного этого уже было быдостаточно, чтобы поддержать меня.

Я поделилась своей задумкой, которая к тому времени былалишь в зачаточном состоянии, и мы сразу же стали придумывать судьбы и характерыперсонажей и всю их жизнь, ход которой логично вытекал бы из этих характеров.После возвращения в Москву к нам присоединился мой муж, которого мы радостнонагрузили «милицейской» проблематикой и требовали, чтобы он придумал иливспомнил из своей богатой практики примеры непрофессионализма следователя ивыстроил бы нам для одного из героев служебную карьеру в системе МВД. Мы купилидиктофон и заставили Сергея подробно рассказывать все, что он придумал. Потом,с этим же диктофоном, мы все втроем поехали на месяц в Германию и там поочереди наговаривали все, что приходило в голову, – детали характеров ибиографий, психологическое обоснование поступков персонажей, фабулу и дажецелые диалоги.

Вернувшись в Москву, я попросила распечатать диктофонныенаработки и долгие месяцы с ужасом смотрела на без малого сто страниц текста,совершенно не понимая, что с ним делать. Разговаривать было так легко, работа сдиктофоном шла весело и азартно, а когда речь зашла о том, что нужно садиться иделать книгу, меня снова охватило отчаяние. Мне казалось, что я не смогу,никогда не смогу…

И снова на помощь мне пришли Сергей и Ирина, которые неуставали мне повторять: «Глаза боятся – руки делают. Не отчаивайся, ничего небойся, только начни».

На эти уговоры ушел без малого год. И снова была Италия, ирядом была Ирина, которая, как она сама выражается, взяла хлыст и вошла вклетку со львом: купила в магазине толстую большую тетрадь и практическинасильно сунула мне в руки. «Напиши хотя бы два предложения. Хотя бы одно». Янаписала. Получилось. Когда впоследствии я набрала этот выполненный от рукитекст на компьютере, оказалось, что под угрозой хлыста написалось почтитридцать страниц.

Работа пошла. Но для нее требовались реалии 50—60-х годовпрошлого века, которых я не знала. И на помощь снова пришла Ирина, которая изразных источников добывала для меня крупицы информации вплоть до того, какиеплатья и прически носили в те или иные годы.

Текст этой книги написан мной от первого до последнегослова. Но у меня есть два соавтора, которым я хочу выразить в этих строках своюглубокую благодарность и горячую любовь. Спасибо вам, Ирина и Сергей! Без васэтой книги не было бы.

* * *

Камень проснулся и первым делом подумал о том, что у негоподагра. Наверное. Или этот, как его, артроз. Уж больно скрипуче у него внутри,ржаво как-то, туго-неповоротливо. Старость… Сырость… Холод от земли… Да ещеВетер, подлец эдакий, то и дело смотается в командировку в северные страны,наберется там всяких погодно-циклонных глупостей, а как вернется – так сразу кнему, к Камню то есть, в гости заваливается и давай со всех сторон обдуватьчем-то промозглым, вот вам и простуда.

Хоть бы Ворон прилетел, развлек бы чем-нибудь… Хотя в такуюмерзкую погоду старый приятель, наверное, будет дрыхнуть до полудня. Каменьпредставил себе перспективу долгих часов, заполненных ипохондрическимиизысканиями, и загрустил. Пока этот засоня Ворон появится, это ж сколько новыхболезней отыщется! И будут они одна неизлечимей и смертельней другой. Инастроение испортится – это уж как пить дать. Мысли о скорой смерти, и всетакое…

Однако Камень ошибся. Едва успел он разобраться с артрозом иприступил к примерке глаукомы (что-то зрение стало сдавать), откуда-то справадонеслось знакомое:

– У тебя как сегодня голова на такую погоду? У меняболит – просто сил нет.

Камень с облегчением оторвался от примерки глаукомы – всеравно она как-то плохо ему подходила, не пролезала ни по одному параметру – иживо включился в обсуждение.

Поговорили о здоровье и болезнях, не спеша, с подробностями,со вкусом и удовольствием. Роли все давно расписаны: Камень жалуется, брюзжит иготовится к собственным похоронам, а Ворон – тот бодрячком подпрыгивает намакушке у Камня, лапками трехпалыми переступает, когтями мшистую поверхностьцарапает и молодится, молодится, дескать, я-то еще при полном параде, ипомирать мне рано, я еще о-го-го…

Потом пришел черед погоды, ну а как же без нее, безпогоды-то, родимой, в стариковских беседах, от нее ведь все неприятности – иломота в суставах, и тяжесть в голове, и настроение пакостное, будто жизнь ивпрямь кончилась.

– Это надолго, – авторитетно сообщил Ворон,перестав наконец переступать когтистыми лапками по Камню и устроившисьпоудобнее, так, чтобы не соскальзывать с размоченной дождем замшелости, –месяца на полтора-два.

– Сам смотрел? Или прогнозы слушал? – встревоженноуточнил Камень.

– Сам, – коротко каркнул Ворон. – Своимиглазами видел. Так что твои кости будут еще долго болеть, а подагра твоя станетразвиваться бурно и ощутимо, а голова…

– Тьфу на тебя, – обиделся Камень. – Вот тывсегда над моими недомоганиями смеешься, а я, может, смертельно болен, не ровенчас – помру. Что тогда делать станешь?

– Да ты меня переживешь, ипохондрик ты хренов! Бери сменя пример, не обращай ни на что внимания и радуйся жизни, зазнобу себезаведи, что ли. Вот я…

– Да пошел ты, – беззлобно отмахнулсяКамень. – Вот ты, вот ты… Надоело. Давай, что ли, сериал какой-никакойзапарим, раз уж такая мерзкая погода на два месяца. – Он вздохнул и вдругснова забеспокоился: – Но ты точно знаешь, что на два? Ты точно сам смотрел?

Вопрос был не праздным. Ворон обладал редкой способностьюпрактически повсюду находить пространственно-временные дыры, пролезать в них ив любой момент возвращаться обратно. Он имел возможность увидеть все, чтопроисходило на Земле, где бы и когда бы это ни происходило, а уж про такую ерунду,как погода на завтра или на неделю вперед, и говорить нечего. И когда им сКамнем становилось скучно, они выбирали себе героя и начинали следить за егожизнью от рождения и до самой смерти, подробно обсуждая всю его биографию,каждый шаг, каждое принятое решение, каждое сказанное слово. Развлекались ониэтим давно, лет двести, а может, и все четыреста. Однажды, давно-давно, Воронзалетел в двадцать первый век и, когда вернулся, поведал, что люди тоже этимзанимаются, смотрят по телевизору длинные истории про всяческие жизненныеперипетии и горячо обсуждают, и у них это называется «смотреть сериал». СловоКамню понравилось, и теперь они с Вороном, выбирая себе героя и отслеживая егожизнь, тоже считали, что смотрят сериал. А что? Разве не похоже?