Цвет боли. Шелк - Эва Хансен

Вовсе не шелковые новости

— Единственное, в чем человек точно уверен — что когда-то умрет. Как и когда, неизвестно, но ум-рет! — Последним ударом Кевин Эк словно впечатал сию сакраментальную мысль в клавиатуру компьютера.

У него вошло в привычку начинать рабочий день с просмотра данных обо всех происшествиях в Стокгольме за предыдущие сутки. К этому приучил Даг Вангер, следователь от бога, наставник не только Эка, но и еще многих талантов. Кевин скромно относил себя к таковым, считая, что ему просто не доставалось дел, в которых можно проявить неординарность мышления и даже, что там скрывать, дремлющую пока гениальность.

Интуиция Кевина подсказывала, что он прославится, раскрыв дело, которое попросту проглядели уже проявившие себя таланты, заметит то, что пропустили асы, и распутает какую-нибудь особенно заковыристую головоломку. А интуиции Эк привык доверять…

Но пока попадались все мелочи либо убийства, которые раскрывались достаточно просто, даже оружие применить ни разу не пришлось. Но Кевин не унывал: преступники в Стокгольме не перевелись, найдется и для него маньяк-убийца. Или просто убийца. Или просто… нет, маньяк ему не нужен.

Умом он понимал, что такие мысли ужасны сами по себе, но, скажите на милость, как еще заявить о себе молодому следователю, которому приходилось целыми днями сидеть за компьютером, анализируя данные и что-то выуживая, вместо того чтобы с оружием в руках выслеживать преступников? Где романтика, опасности, преследования, перестрелки?

Он уже приготовился закрыть данные о происшествиях потому, что за сутки никто никого не пристрелил и не ударил битой по голове, но в глаза бросилось сообщение об утопленнике, обнаруженном буквально только что… Даже не само сообщение, а место, остров, возле которого бедолагу выловили — Скарпё.

— Скарпё… Скарпё… Скарпё…

Мозг цеплялся за это название, настойчиво требуя вспомнить что-то, с ним связанное.

Сразу не вспоминалось, но нет ничего проще — Кевин запросил упоминание острова в сводках этого года.

Так и есть! Когда полиция преследовала организатора банды, снимавшей снафф-видео — реальные пытки девушек, повинного в гибели многих, преступник удирал по Риндаваген в сторону парома на Ваксхольм, устроив ДТП, чтобы отрезать путь преследователям. Но, видно, понял, что на пароме его возьмут, свернул на узкий деревянный мост, ведущий на Скарпё, там машина пробила деревянное ограждение и рухнула в воду. Водолазы прибыли не сразу, и автомобиль подняли только утром. Обе передние дверцы его были открыты, но в салоне никого. Оставалось только гадать, сумел ли Торстейн выбраться до приезда полиции или все же погиб.

Труп не нашли, но это не подтверждение. Скарпё хоть и не так велик, как Риндо, но затеряться там есть где. И все же у Скарпё одна особенность: единственная связь с внешним миром — тот самый мост, с которого свалилась машина, ну и катера, во множестве стоявшие у маленьких причалов. На мосту всю ночь была толчея, человека в мокрой одежде не могли не заметить, а катера все на месте, местные подтвердили, что ни один не пропал.

Украли катер с соседнего Стегезунда, но едва ли человек, упавший с машиной в воду, мог пройти на другой берег Скарпё и вплавь пересечь пролив между островами, чтобы угнать лодку там. Еще через сутки пропавший катерок обнаружили у второго острова Викингсборга, нашелся и нарушитель, вернее, парочка, которой просто понадобилось вернуться домой поскорее во избежание скандала с ревнивым супругом. Никто из местных чужих не видел, а с этих двух островов, кроме как катером, вообще не выберешься.

Но поскольку труп не найден, Торстейн, которого в случае спасения ждало бы самое суровое наказание, все же был объявлен в розыск.

И вот теперь труп там «где надо». Только он ли?

Кевин распечатал описание и особые приметы, которые вспомнили знакомые с Торстейном. Негусто, но есть полезные.

Позвонил Дагу Вангеру с сообщением об утопленнике возле Скарпё, тот согласился:

— Съезди, посмотри. Знаешь, позови с собой Ларса Юханссона или его помощника Свена. Они легко опознают, видели этого Торстейна не раз.

Ларс Юханссон ответил, что сейчас в аэропорту, потому на Скарпё поехать не может, но как только освободится, приедет в Управление. А еще сказал, что у Торстейна была особая примета — большая родинка на левой ключице, такую не пропустишь.

Большая черная родинка — это важная примета, не проглядишь, если она есть, так есть, родинки не исчезают даже у трупов, правда, их иногда удаляют у живых. Кевин отправился на Скарпё один, ждать Юханссона нет смысла, мало того, место происшествия могли за время ожидания затоптать.

Ларс Юханссон действительно в это время с женой Линн ехал в Арланда, провожать в Лос-Анджелес ее подругу Бритт Джонсон, американку, учившуюся в Стокгольме дизайну. Бритт считала себя наполовину шведкой, потому что шведские корни имела ее мать. Улетала она вместе со своим другом Магнусом. Просто Бритт решила, что Магнус должен познакомиться с ее родными (или родные с Магнусом?). Это что-то значило: раньше Бритт никого на показ к родственникам не возила.

Удивительно, но Магнус не противился этаким американским смотринам. Он бывал в США, хотя в Калифорнию не заглядывал. Согласие предстать пред родственниками подруги немало говорило об отношении Магнуса к Бритт. Подруги не могли нарадоваться: наконец-то Бритт после стольких попыток найти родственную душу обрела ее! Причем где? Совсем рядом.

Раньше Бритт снимала квартиру вместе с Линн этажом ниже, они с Магнусом дружили уже тогда, потом Линн перебралась к своему Ларсу Юханссону, выйдя замуж, а Бритт осталась с Фридой, переехав в квартиру напротив квартиры Магнуса. Многие месяцы они общались, вместе пили пиво и не только, почему же раньше никто не подозревал, что из этих двоих может сложиться пара?

Но в жизни еще не такое бывает.

Конечно, для неугомонной, сверхактивной и крайне непоследовательной Бритт Магнус слишком спокоен и постоянен, сначала это приводило ее в восторг:

— Он настоящий швед!

Подруги, знавшие, что настроение Бритт и ее отношение к кому-либо способно меняться чаще погоды в весенний день, обрадовались, когда она пригласила Магнуса в Лос-Анджелес. Неужели пристала хоть к какому-то берегу? Линн и Фрида скрывали друг от дружки, что Бритт в приватных разговорах уже пару раз замечала, что Магнус «не альфа-самец», то есть не умеет быть жестоким, скрутить так, чтобы слезы из глаз брызнули. Линн убеждала подругу, что это не главное, а Фрида, сама скрученная именно таким самцом, осторожно пыталась доказать, что это не так легко, как кажется. Бритт фыркала:

— Тебе хорошо говорить, у тебя Густав бешеный.

— Тебе нужен бешеный?

— Угу.

— Зачем?!

— Это же романтично.