Поиграли, и хватит - Марина Серова

Глава 1 Тринадцатый пассажир

Последняя электричка на Тарасов тащилась сквозь непроглядную ночь. Подняв воротник ветровки, я почти прижалась носом к грязному стеклу, чтобы не скользили по моей хмурой физиономии случайными взглядами случайные попутчики. Да и мне самой сейчас никого не хотелось видеть: моя молодая жизнь дала трещину. Неглубокую, правда, но, неожиданно для меня самой, довольно болезненную.

Потому и оказалась я нежданно-негаданно в продуваемом всеми ветрами вагоне пригородной электрички. А ведь могла бы сидеть сейчас у камина, поставив ноги на шкуру белого медведя, и в моих глазах, увлажненных изрядным количеством выпитого коньяка, отражался бы танец огненных языков… Такой вот намечался чудесный субботний вечерок на даче у моих старых друзей, в тихом семейном кругу. Как говорится, был готов и стол, и дом. Иногда такие вечера ох как нужны! И надо ж такому случиться, чтобы именно в этот вечер к Поляковым нагрянул еще один гость — незваный! Некий субъект, с которым я, несмотря на всю его неотразимость, не желала не то чтобы ночевать, а ни минуты оставаться под одной крышей.

Я не собиралась признаваться себе, что настоящей причиной моего гнева было даже не вероломное появление Игорька, а то, что появился он в сопровождении тяжеловоза женского пола с лошадиной фигурой, лошадиными зубами и лошадиным же смехом. Ее единственное преимущество передо мной — я имею в виду лошадь — заключалось в том, что она моложе на «целых» шесть лет.

Вот уж не думала, что все это так на меня подействует! Но — подействовало. И это несмотря на то, что прошло уже почти два месяца, как я бросила (сама!) этого поганца по призванию и мастера спорта по теннису по квалификации. Он был явно герой не моего романа, и все у нас ограничилось лишь «заглавием».

Но видеть моего… пардон, бывшего моего породистого жеребца в одной упряжке с такой лошадью… Нет, это уж слишком! И поскольку вновь прибывшие определенно не торопились назад к цивилизации, пришлось поторопиться мне. Я поблагодарила хозяев за гостеприимство и объявила, что намерена вернуться в город тотчас же. Лешка и моя тезка Танюшка, добрые ребята, искренне расстроились, но уговаривать не пытались: они меня знали достаточно хорошо. Алексей Михалыч только посетовал, что не сможет доставить меня до дому на машине по причине «окосения первой степени». Но, слава богу, в вагон на глухом разъезде он впихнул меня вовремя.

И вот теперь я тряслась вместе с этим вагоном на стыках рельс, прижимаясь носом к стеклу и зябко кутаясь в курточку-ветровку. И ругмя ругала себя за то, что слишком легкомысленно отнеслась к предупреждению судьбы, полученному сегодня утром, при гадании на предстоящий уик-энд. На трех двенадцатисторонних цифровых костях, а это и есть мой излюбленный способ гадания, выпала такая комбинация чисел: 2 + 18 + 27.

На словах это означает буквально следующее: «Если вас ничто не тревожит, готовьтесь к скорым волнениям». Память у меня профессиональная, то есть — без ложной скромности — великолепная, и мне не часто приходится заглядывать в книгу Федосеева «Числа и судьбы», чтобы перевести магический язык цифр на обычный русский.

А меня в этот самый момент как раз-таки ничто не тревожило, если не считать крана на кухне, внезапно давшего течь, да изредка посещающих меня воспоминаний о последнем дельце, которое я завершила неделю назад. Уж тогда-то мне пришлось поволноваться, да еще как! Прежде всего — за собственную жизнь. И все же не могу сказать, что воспоминания, «тревожащие» меня, были сплошь неприятными. Дело в том, что младший брат моего клиента, которого семейные неприятности заставили срочно прилететь из Америки, оказался славным парнем и мы с ним неплохо поладили. Настолько неплохо, что рана, нанесенная моему сердцу стервецом-теннисистом, зарубцевалась очень быстро и почти без следа. Во всяком случае, так я думала до сегодняшнего вечера.

Словом, все эти «тревоги» по большому счету были, разумеется, никакие не тревоги, и потому предсказание магических косточек слегка насторожило. Стало быть, надо готовиться к скорым волнениям? Так-так… Нам не привыкать. Только по привычке я подумала о работе, о каком-нибудь предстоящем новом деле. Но уж никак не ожидала, что так разволноваться мне придется прямо сегодня и прямо на даче Поляковых!

Нет, ну каков все-таки негодяй: притащить эту кобылу на «очную ставку» со мной! Да еще вести себя так, будто это мы все у него в гостях… Лешка будет просто последний лопух, если завтра, на трезвую голову, не выскажет своему дружку, что он форменная скотина.

Черт!!! Не хватало мне еще, ко всем волнениям, разбитого лба!

Резко дернувшись, электричка замерла возле очередной безымянной платформы. Боже мой, у каждого столба останавливается… Я была в полной уверенности, что в чернильной черноте за окнами вагона нет ни единого идиота, который, понадеявшись на последнюю электричку, проторчал бы на своей фазенде допоздна. Конец сентября никак не назовешь пиком дачного сезона; видимо, сорок минут назад я стала последним — восьмым идиотом, отправившимся в ночное путешествие.

Однако я сильно ошиблась! Из тамбура послышались голоса, потом замелькали тени. И в тот момент, когда поезд тронулся с места, в вагон ввалилась целая компания. Да какая! Она была настолько примечательна, что даже я враз позабыла о своих растрепанных чувствах.

Вошедшие, а их было четверо, разместились неподалеку от меня. Мне было прекрасно их видно. Ничего себе! Для моего родного города Тарасова, еще не так давно закрытого для иностранцев, негры уже несколько лет как перестали быть экзотикой. Но для полупустой пригородной электрички, в девять вечера, в сентябре!.. Интересно, что они делали в таком глухом месте в этот час?

Впрочем, неграми — вернее, мулатами, один потемнее, другой почти совсем белый — были только ребята. Их подружки выглядели и разговаривали как самые обыкновенные тарасовские девчонки. Обе, в полном соответствии с традиционными вкусами негров, были белокожие блондинки. Та, которую друзья называли Светой, с длинной толстой пшеничной косой, была повыше и покрупнее, с надменными чертами красивого лица. С нею рядом по-хозяйски уселся, взяв за руку, «бледнолицый» — стройный красавчик с огромными карими миндалевидными глазами и пухлыми чувственными губами. Вся нижняя часть его круглого мальчишеского лица была покрыта мягкой шелковистой растительностью, которая на висках сливалась с зачесанными назад длинными волнистыми волосами, иссиня-черными и блестящими. Бородка делала его старше, в натуре же парню вряд ли было больше двадцати трех — двадцати четырех лет. На «классического» негра он походил так же мало, как, скажем, и на истинного арийца.

В томных очах «красавчика» я не заметила, однако, особой остроты интеллекта. По всей видимости, этот пробел природы Господь компенсировал внешними данными. Но зато — как щедро! Я невольно задержала взгляд на этом парне чуть дольше, чем того требовала просто наблюдательность. Это, разумеется, не осталось незамеченным: не особенно стесняясь своей подружки, жгучий брюнет ответил мне таким же заинтересованным взглядом. Только в отличие от меня свой интерес он даже не пытался скрыть.