Последние 18 секунд - Джордж Д. Шуман

1

Питсбург, штат Пенсильвания

Международный аэропорт

Утро 27 марта, Пасха

Черри сошла с электромобиля у стенда отеля, где ей был забронирован номер. Служитель поставил ее сумку на пол, развернул нехитрое средство передвижения и уехал.

Черри выпрямилась, и ее окружила визжащая ребятня. Вскоре дети рассеялись в толпе. Из чьих-то наушников доносился тоненький голосок Элтона Джона. Она слышала, как супружеская пара спорит о том, куда они положили фотоаппарат. Полицейский по рации оповещал коллег, что на автостоянке произошел наезд, есть потерпевшие.

Прозвенел звонок, и багажная лента пришла в движение. Пассажиры кинулись за своей кладью. Кто-то сильно толкнул Черри плечом, она покачнулась, но крепкие руки удержали ее на месте.

– Прости, дорогая, – тихо проговорила монахиня. – Да благословит тебя Господь!

От дверей тянуло холодом. Черри была в черных брюках, модном красном жакете и дорожных туфлях.

По другую сторону стенда, засунув руки в карманы, стоял мужчина в длинном пальто. Он всматривался в лица людей, толпившихся у багажного конвейера, но его взгляд постоянно обращался к Черри. «До чего же прелестна, – восхищался он, – на редкость прелестна». Ему стоило большого труда отводить от нее глаза, чтобы узнать женщину, которую он должен встретить. Может, эта, с рыжеватой косой, одетая как на охоту – в костюме цвета хаки и высоких сапогах? Или платиновая блондинка в черном комбинезоне, на шпильках? А может, та, в спортивном костюме и кроссовках, с «хвостом» на затылке?

Он подумал, что надо было бы попросить молодого Торлино навести о ней справки в Интернете и даже заполучить ее портрет, если повезет, но за последние двое суток им, ему и Торлино, не удавалось поспать и пяти-шести часов, не то что рыскать в Сети.

Пассажиры толпились вокруг багажной ленты. Поминутно кто-нибудь выскакивал вперед и хватал свой чемодан или сумку. Он снова бросил мимолетный взгляд на темноволосую красавицу. К ней подходили мужчины, заговаривали, вероятно, предлагали помочь, но она улыбалась и отказывалась. Ему тоже хотелось приблизиться к ней и сказать что-нибудь – лишь для того, чтобы она подарила ему свою ослепительную улыбку. От этой мысли ему сделалось стыдно.

Толпа постепенно рассасывалась.

К той, в охотничьем одеянии, шагнул бородатый мужчина в камуфляжной кепке. Он подхватил две ее сумки, и они ушли. Платиновая блондинка позвала носильщика, чтобы он взял ее объемистый чемодан, в котором, очевидно, поместился весь ее гардероб. Женщину в спортивном костюме встретили муж и трое детей.

Он еще раз оглядел зал, посмотрел на часы, потом на двери. На багажной ленте остались две невостребованные сумки.

Что-то подкатилось ему под ноги. Он увидел курчавую детскую головку и пухлую ручонку, тянущуюся к мячу. Почувствовал ли ребенок, что от его ботинок несет трупным запахом? Мужчина невольно потер подошвы о ковровый настил на полу, выудил из кармана упаковку «Спасительной свежести» и кинул таблетку в рот.

На эскалаторе спускалась дородная накрашенная дама с пышной прической. На плече у нее висела сумка, в руке дергалась белая собачонка. Свободной рукой дама отчаянно замахала в его сторону.

– Эй! – крикнула она.

Он закрыл глаза и подумал: «Неужели она?» Через секунду навстречу ей пробежал неряшливо одетый мужчина в соломенной шляпе, и он облегченно вздохнул.

Вероятно, что-то задержало ее, или ей стало плохо, и она зашла в дамскую комнату. А может, она ждет его где-нибудь в ином месте. На других этажах наверняка есть стенды того же отеля, аэропорт-то огромный. Но он точно сказал ей, что будет встречать ее на наземном уровне.

А прекрасная женщина в красном жакете терпеливо ждала кого-то.

По радио объявили, что невостребованный багаж передается в камеру забытых вещей, а автомашины без хозяев со стоянки эвакуируются.

Он подождал еще минуту, потом нерешительно шагнул к даме в красном. Ее лицо было спокойным. Почувствовав его приближение, она повернула голову.

– Прошу прощения, мэм. Вы, случайно, не мисс Мур?

– Черри. Зовите меня по имени, – произнесла она, протягивая руку. В другой руке у нее была трость с красно-белой спиралью. – А вы капитан Карпович?

Он машинально приложил палец к губам.

Густые каштановые волосы спадали мисс Мур на плечи. Алая губная помада отливала осенней желтизной. От ее высокой полногрудой фигуры веяло чувственностью. Черри поправила волосы. Он взял ее руку. Рука была теплая.

– А меня зовут Эдвард, – сказал он.

Физический недостаток не вязался с ее красотой. От этого несовпадения щемило сердце. Лет тридцать с небольшим.

– Вы уж извините, мисс Мур. Не думал, что вы… м-м… воспользуетесь коляской.

– Какие тут извинения, Эдвард! – живо отозвалась она. – Куда идти?

Он поднял с пола ее сумку, взял Черри под руку и, совершенно забыв о своем задании, с гордым видом повел ее к раздвижным дверям на выходе.

– Наша машина тут рядом, – проговорил он.

Дверь открылась, в лицо им пахнуло холодом.

– Зябко, – поежилась Черри.

– И к тому же дождь. А в горах, наверное, уже снежок сыплет.

Беловатое облачко от выхлопа курчавилось вокруг черного служебного седана с несколькими антеннами на крыше. Эдвард поставил сумку Черри на заднее сиденье, а ей самой помог сесть рядом.

В салоне было тепло и пахло хорошим мужским одеколоном.

– Майк Торлино, – услышала Черри голос спереди и почувствовала, что ей протягивают руку.

– Черри Мур, – пожала она ее, улыбаясь.

Майк потряс руку, словно обжегся.

– Ух, горячо! – объявил он.

Эдвард кинул на него ледяной взгляд.

– Кажется, я не по погоде оделась, – усмехнулась Черри. – Но в Филадельфии сейчас больше пятнадцати.

– Холод с Эри идет. – Майк посмотрел в зеркало заднего обзора. – За последний час температура на три градуса упала. Останетесь в Питсбурге на ночь?

– Я рассчитывала вернуться сегодня же, если, конечно, успеем закончить дело.

– Мы доставим вас вовремя, – обернулся к ней Карпович. – Не сомневайтесь, мисс Мур.

Они проехали несколько километров к югу по федеральной дороге, потом взяли влево к Доунчелу, за которым начинались поля. Черри приложила лоб к холодному стеклу и стала вслушиваться в шум дождя и шорох дворников. Она думала о своих ночных кошмарах. Сны начинались ничего не значащими зрительными образами, но затем делались все страшнее и страшнее. Перед ее мысленным взором выплыло лицо на ветровом стекле, черты то отчетливые, то расплывчатые.