Дата собственной смерти - Анна и Сергей Литвиновы

Глава 1

21 июля, среда. Мальдивские острова, вечер. Наташа

Гроза приближалась неумолимо: небо черное, волны тревожно бьются о мол, трепещут на ветру пальмы. Туристы давно попрятались, на пляже остались только грустные от непогоды лежаки да Наталья с верной подружкой Варькой.

Варькой звалась чайка, но здесь, в чужой стране, полагаться можно только на птиц. Пусть бестолковое создание, пусть бессловесное, зато, в отличие от людей, зря клевать не будет.

Наташа предвкушением бури наслаждалась, а Варька, хоть и дитя стихий, откровенно нервничала. Преданно заглядывала в глаза и пищала:

– Кью-кьюи! Кью!

Переводчик с птичьего Наташе не нужен – и так поняла: «Идет непогода! Убирайся отсюда, человечье дитя!»

Но уходить с пляжа Наташе совсем не хотелось.

– Да хватит, Варька, паниковать! – подбодрила чайку Наталья. – Представь, что ты, – она запнулась, вспоминая Горького, – этот, как его… буревестник. Гордо реет над волнами, черной молнии подобный!

И плевать, что она, словно дурочка, разговаривает с чайкой. В конце концов, глупая птица здесь единственная, к кому можно обратиться по-русски.

– Кью-кью! – вновь выкрикнула чайка и заметалась по песку.

Над пирсом уже вспыхивали первые зарницы, вполголоса зарокотал гром. «Дождь, дождь!» – донеслось из бара.

Трусливая Варька не выдержала: сорвалась, борясь с порывами ветра, взмыла в темное небо… Улетела прятаться.

Наташа осталась одна на весь огромный пляж. В небе грохотало все уверенней, молнии полыхали ярче и ярче, из бара, как горох, посыпались туристы: потрусили к своим бунгало. Толстый Джон (хвастался, что миллионер, и врал, что холостяк) приметил, что Наталья сидит на берегу, крикнул:

– Наташья, идите домой! Вы промокнете!

– Don't worry, John [1]! – весело откликнулась она.

Она совсем не спешила домой, в душное бунгало для персонала. Во-первых, там суетно и кондиционер совсем старенький, больше дребезжит, чем охлаждает, а во-вторых: зачем прятаться от дождя? Дождь здесь большая редкость, он очень нежный и теплый, а майка с шортами на завтрашнем солнце высохнут мгновенно.

– Наташья! – не отставал настырный Джон. – Пожалуйста, уходите. В грозу на море находиться нельзя, и потом: вы промокнете…

Иностранцы – они как дети. Вдолбили им строгие родители: гроза – опасно, дождь – мокро, вот они и слушаются и к нормальным людям с глупыми советами пристают…

– Конечно, Джон, иду, – вздохнула Наташа.

Она встала и сделала вид, что уходит – а на самом деле просто спряталась за пальму.

Джон, довольный, что спас беззащитную девушку от грозы, заторопился к своему бунгало-люкс, а Наташа вышла из укрытия и снова плюхнулась на песок.

Она терпеть не могла, когда ей приказывают, и в прежней жизни такому Джону сказала бы коротко: «А ваше какое дело, дома я или под дождем?» Но здесь, на острове, приходилось играть по другим правилам. По чужим, не по собственным. Она тут не хозяйка – персонал, а циркуляр для персонала гласит: «Гость может быть не прав. И, скорее всего, – он не прав. Но перечить ему нельзя».

Привыкать, что перечить нельзя, было сложно. Потому что туристы на остров приезжали всякие: и зануды, и придиры, и откровенные деспоты. Не часто, но бывало: насмехались, издевались, говорили обидные слова. А в ответ полагалось лишь улыбаться и благодарить, и, не дай бог, на тебя пожалуются: на первый раз выговор, на второй – оштрафуют на месячную зарплату, а на третий – однозначно выгонят, и апелляции не рассматриваются. Довольно унизительно говорить «спасибо» в ответ на «стерву» – особенно если когда-то ты была сама себе хозяйкой, при крошечном, но отдельном кабинете и визитной карточке с гордой должностью «директор»… Но человек, как известно, привыкает к чему угодно. Вот и Наталья приспособилась. Ко всему. И к тропической жаре, и к тому, что приходится делить комнату с противной Жюстин, инструкторшей по дайвингу. И к хамам-туристам тоже. А успокаивать оскорбленное самолюбие ее научила сестра. Посоветовала: «Ты тоже на них ругайся. По-русски. Хоть матом. Это ж иностранцы, они все равно не поймут!» Наташе этот метод понравился: действенный и безопасный. Ведь гости из России на этот курорт не приезжали, а за иностранцев можно было не опасаться: действительно не поймут и начальству не нажалуются.

…Еще год назад Наташа даже во сне увидеть не могла, что будет жить на острове – вполне комфортабельном, но таком крошечном, что за полчаса его можно обойти по периметру. Что научится обходиться без телевизора – тут они запрещены, специальная курортная политика: турист должен полностью отключиться от «большой жизни» и мировых катаклизмов, ну а то, что сотрудникам хочется быть в курсе событий, никого не волнует. Что почти забудет, как выглядят колготки и тем более туфли на каблуках. Что научится подобострастно кивать и говорить: «Да, сэр» или: «Как вы скажете, месье».

* * *

Еще год назад Наташа была счастлива: она – на своем месте, она – состоялась. В гуще жизни, в ритме большого города. Наташа очень гордилась, что успеха добилась сама. Никто не помогал – ни богатый папа, ни влиятельный любовник. Конечно, она не Рокфеллер и не жена Рокфеллера, но все атрибуты успеха в наличии: свое дело, квартира с машиной, модный гардероб… И полная независимость: нет над ней ни начальников, ни мужа-деспота.

Наташа работала в магазинчике под гордым именем «НАСТОЯЩИЙ». Магазинчик (по крайней мере, пока) заменял ей все: и мужа, и детей, и хобби. Потом, когда-нибудь, она, конечно, увлечется чем-то еще, но покуда – она хозяйка и директор. А также – снабженец и дизайнер, а в трудные дни – и продавщица, и даже уборщица.

– Не в лом тебе шваброй шваркать? Позориться?! – упрекал ее брат.

Брат тоже занимался бизнесом, тоже имел свое дело и очень серьезно относился к собственному статусу с имиджем. Щеголял в костюмах от Бриони, ездил только с шофером и отдыхал (разумеется, с молоденькой длинноногой женой) исключительно в Куршевеле.

– А что такого, если я швабру в руки возьму? – удивлялась Наташа. – И потом: я ведь не сортир на вокзале мою, а собственный магазин!

«НАСТОЯЩИЙ» магазинчик – и Наталья очень этим гордилась – был уникальным, одним на всю Москву. У него имелось свое направление: здесь продавали исключительно здоровую пищу. Низкокалорийные йогурты и «легкие» мюсли. Экологически чистые, без единого пестицида яблоки. Пророщенные бобы. Печенье из отрубей. Варенье без сахара… В общем, принципиально – ничего особенного, весь этот набор и в супермаркете можно найти. Но только сторонники здорового образа жизни ехали в «Настоящий» магазин, а не в супермаркет. Потому что у Наташи – над каждым продуктом висела табличка, а в ней расписывалось, сколько в нем калорий, углеводов и жиров. И покупателям вместе с чеком давали листовочку с рецептом «блюда дня» – очередного «облегченного» кушанья. Ну и, конечно, присутствовало в ее магазине то, что называется «атмосферой»: ненавязчивая восточная музыка, душистые куренья, и продавцов она наставляла, чтоб те вели себя, словно не за прилавком стоят, а принимают пациентов в дорогой клинике… Но главное, почему покупатель зачастил в «Настоящий» – здесь не было соблазнов. Никаких, как в супермаркете, пирожных с наглым кремом, макарон и жирного мяса по соседству с диетическими продуктами. А ведь так тяжело, когда хочется торта, проходить мимо него и не купить… В «Настоящем» же посетителей не искушали, им не нужно было бороться с собой, им даже в голову не приходило: поужинать бобами, а заесть – чем-нибудь вредным и сладеньким. Ничего вредного и сладкого здесь просто не продавалось – только скромное печенье из серой муки, благородная говядина без единой жириночки, овощи, легкие соусы…