Печать султана - Дженни Уайт

«Смысл вина заключается в чистоте бочонка».

Наши ученые мужи не способны понять глубину этих слов.

Люди поддерживают веревками слез

согбенные в нужде тела

и тщатся пустыми надеждами, не понимая,

что заставляет человека гнуться.

Дюжина фонариков сверкает на воде, двигаясь в тишине по проливу. Гребцов не видно. С берега доносятся звуки шагов. Ветер слишком ленив и не уносит их далеко. Бродячие собаки лают в кустах. Рычание, короткий визг, и вновь наступает тишина.

Полная луна освещает лодки, плывущие по Босфору. Рыбаки, словно актеры на сцене, занимают свои места. На корме каждой лодки сидит гребец, а рядом с ним стоит человек с сеткой, прикрепленной к шесту. Привлекаемая светом масляных ламп, свисающих с носа лодки, на поверхности воды кишит рыба. Рыбаки ловко бросают сети в черную воду и тотчас поднимают их высоко над головами. Звук удара сетей о воду так тих, что не достигает берега.

Всплеск. Рыбак, находящийся ближе других к берегу, поворачивает голову и прислушивается. Однако вновь все тихо. Он всматривается в скалы и деревья, освещенные бледным лунным светом. Все, что таится под ними или дальше, погружено во тьму. Он видит рябь, кругами расходящуюся по воде от самого берега, и хмурится. Показывает рукой в направлении суши и что-то шепчет своему брату-гребцу. Тот пожимает плечами и налегает на весла. Царит мертвая тишина, и рыбаку кажется, будто он слышит, как крабы карабкаются вверх по каменному выступу вблизи албанского поселка, где течение настолько неистовое, что крабы не могут преодолеть пролив. Многие поколения крабов, стараясь сократить путь, проложили дорогу в камнях. Они просто животные, думает рыбак и пытается выкинуть из головы всякие рассказы о джиннах и демонах, которые выходят на прогулку под покровом ночи.

Камиль-паша шарит рукой по тумбочке у кровати в поисках спичек, чтобы зажечь масляную лампу. Он служит в стамбульском суде округа Бейоглы, включающего в себя район Пера, где расположены посольства европейских стран и дома купцов, а также многонаселенный еврейский квартал — скопление узких извилистых улочек, ведущих вниз по крутому холму к водам Босфора и бухте Золотой Рог. В дверь громко стучат, и в просторной прихожей раздаются громкие голоса. В тот же миг входит слуга Якуп с зажженной лампой в руках. Огромная тень плывет по высокому потолку.

— Прошу прощения, что разбудил вас, бей. Глава Средней деревни прибыл по срочному делу. Он хочет говорить только с вами.

Щурясь от яркого света, Камиль-паша отбрасывает атласное стеганое одеяло и встает. Наступает ногой на журнал, упавший с кровати. Камиль засыпает, лишь полностью погрузившись в чтение. На этот раз он читал старый экземпляр «Хроники садовода и сельскохозяйственной газеты». Сейчас по Румийскому календарю июнь 1302 года, или 1886 год по христианскому летоисчислению. Судья уснул, читая статью немецкого ботаника Х.Г. Райхенбаха, классифицирующего Acineta hrubyana, недавно открытую в Южной Америке многоцветную орхидею с жесткими коричневыми несочлененными лепестками-губами. Камиль плохо спал. Во сне несколько одетых в шкуры проворных и безликих людей тащили его неизвестно куда. Якуп, бдительный, как и все обитатели старых домов Стамбула, явился, чтобы погасить масляную лампу.

Камиль споласкивает лицо водой из тазика, стоящего на мраморном умывальнике, дабы скинуть оцепенение и ощущение пустоты, которое постоянно испытывает, просыпаясь утром и еще не приступив к успокаивающим повседневным делам: бритью, чаепитию, просматриванию газет. В зеркале он видит перед собой худощавое усталое лицо: тонкие губы сурово сжаты под пышными усами, а непокорная прядь черных волос падает на глаза. Только на левой брови видна небольшая проседь. Камиль быстро растирает помаду в левой руке и смазывает ею волосы, но жесткие кудри тотчас начинают опять топорщиться. Раздраженно вздохнув, он поворачивается к Якупу, который держит в руках брюки. Суровый человек лет тридцати с жестким скуластым лицом. Он ждет. Внимательное выражение лица выдает в нем старого слугу, которого уже более не занимают формальности, связанные со статусом господина. Он просто выполняет свои обязанности.

— Интересно, что случилось? — бормочет Камиль. Считая себя сдержанным человеком, он с подозрением относится к чересчур эмоциональным людям, готовым среди ночи барабанить в дверь чужого дома.

Якуп помогает хозяину надеть белую рубашку, куртку и желтые изящные ботинки из лайковой кожи. Они сделаны умелым сапожником из Алеппо по методу, передаваемому от отца к сыну. Такая обувь мягка, как запястье женщины, но ей нет сносу, ее не берут ни нож, ни вода. Внутри кожа разрисована мелкими магическими знаками, хранящими носителя ботинок от всяких несчастий. Камиль — высокий, стройный и крепкий мужчина; некая округлость плеч и вздернутый вверх подбородок создают впечатление, будто он подается вперед, внимательно что-то рассматривая. Он погружен в раздумья, словно мудрец, склонившийся над древней рукописью. Когда же судья смотрит на вас своими зелеными, как мох, глазами, образ человека не от мира сего сразу же исчезает, ибо во взоре ощущается сила и ясность.

Камиль из тех людей, которые подчиняют себе окружающих, постигая их сущность. Следовательно, его не интересует то, что он не в силах контролировать, и возмущает все, что лежит за гранью его понимания. Он сам вершит свою судьбу. Семья, друзья, женщины относятся к другой категории. Руки Камиля постоянно чем-то заняты. Пальцы перебирают янтарные четки, хранящиеся в правом кармане. Янтарь теплый и кажется живым, когда прикасаешься к нему. Камиль чувствует пульс камня, и биение его сердца учащается. Пальцы отца и деда оставили следы в виде небольших потертостей на поверхности четок. Когда Камиль прикасается к янтарю, он чувствует связь с предками и испытывает умиротворение.

Живет он очень скромно с несколькими слугами на маленькой, выкрашенной охрой деревянной вилле, которую унаследовал от матери. Дом — часть ее приданого — стоит в саду, в тени широких крон сосен, кипарисов и тутовых деревьев на берегу Босфора над Бешикташем. Последние годы она провела здесь вместе с двумя детьми, предпочитая жить в тихом прибрежном месте, где все знали ее родителей, а не в роскошном особняке на холме с видом на бухту Золотой Рог, принадлежавшем мужу. Алп-паша, министр жандармерии и губернатор, правил Стамбулом и окрестностями.

Камиль оставил при себе лодочника, который многие годы по выходным перевозил отца на виллу жены. Теперь Бедри, гребец с мускулистыми руками, везет Камиля в лодке по заливу к набережной Тофан, где его ждет фаэтон, чтобы доставить вверх по крутому холму к зданию суда на Гранд рю де Пера. В те дни, когда дел в суде немного, Камиль идет от причала пешком, наслаждаясь свежим воздухом. После смерти матери он разбил за виллой — по-турецки «ялы» — небольшой зимний сад. Став судьей, Камиль перестал участвовать в продолжительных ботанических экспедициях, и поэтому изучает орхидеи, собранные в разных уголках империи, у себя дома.