Три кило веселья - Валерий Гусев

Глава I АДМИРАЛ ТРЕТЬЕГО РАНГА

В нашей семье кроме дней рождения и Нового года есть еще один хороший праздник – День милиции. Правда, в нашем родном доме всего один милиционер – наш папа, но отмечаем мы этот день всей семьей.

Праздник начинается с того, что папа едет в свое Министерство внутренних дел в парадной форме, со звенящими орденами и медалями на груди. Там всех сотрудников торжественно поздравляет ихний министр и обязательно вручает разные награды и всякие ценные подарки в виде кофемолок (у нас их уже три штуки), а потом офицеры и генералы веселятся как люди. У них там даже концерт бывает, из хороших артистов. И обязательно их поздравляют с праздником какие-нибудь очень знаменитые и достойные люди. Вроде космонавтов или героев войны.

Папа приезжает с этого торжества в хорошем настроении, иногда с новым орденом на груди. И от него чуточку попахивает коньяком (не от ордена, конечно, а от папы). Мама на него за это не сердится, тем более что наш бравый полковник еще в прихожей начинает выгребать из всех своих парадных карманов клевые шоколадные конфеты. Которые он стащил для мамы на банкете, с праздничного стола.

– Я тебе еще бутерброд с икрой спер, – хвалится папа. – Но по дороге съел.

– Два раза съел, – хитренько подсказывает Алешка. – Один – с черной, а другой – с красной.

– Отставить намеки! – весело говорит папа. – Я требую продолжения банкета!

А у мамы для продолжения банкета все уже готово, она накрывает стол, в центре которого ставит самую большую и самую красивую вазу и складывает в нее шоколадную папину добычу. И начинается веселое чаепитие в кругу семьи до глубокой ночи. Или раннего утра.

Папа за столом резвится так, будто его опасная служба – самое развеселое дело в мире. Он рассказывает нам всякие забавные истории из своей милицейской практики, когда он работал сначала участковым, потом оперативником, а потом следователем. И по его рассказам получалось, будто смешнее и интереснее, чем в милиции, работы не бывает. Во всем свете такой забавной работы не сыскать. Будто там каждый день что-нибудь смешное происходит. Сплошные анекдоты.

Мы слушаем папу взахлеб, а мама почему-то поглядывает на него с грустинкой в глазах и время от времени вздыхает, подливая ему чай. А Грета время от времени кладет ему на колено лапу и улыбается своей прекрасной собачьей улыбкой.

– Как тебе конфеты? – спрашивает папа маму. – Понравились?

– Какие конфеты? – удивляется мама. – Разве здесь были конфеты?

– Были, – со вздохом признается Алешка, до ушей перемазанный шоколадом. – Но не долго.

В общем, отмечаем папин праздник, любимый всей семьей. Веселый и счастливый. Но я всегда в этот день думаю о том, сколько людей сейчас в душе говорят спасибо нашему папе и его товарищам. И думаю о том, что не зря у мамы грустинка и тревога в глазах. Она ведь тоже знает, что у папы на спине длинный шрам от ножа, а в плече – заросшая дырка от бандитской пули.

Праздник этот, конечно, хороший, но всегда в этот день – я знаю – и папа, и его сотрудники вспоминают тех своих друзей по работе, кто уже никогда на этом празднике радоваться не будет. А для их близких – это вовсе уже не праздник, а горестный день. Примерно как для многих 9 Мая – День Победы…

Опасная в милиции работа. Конечно, она очень нужная. Но, знаете, каждый вечер, когда папа задерживается на работе, в нашем общем семейном сердце появляется холодок тревоги. И пока папа не войдет в дом живой и здоровый, этот холодок не тает.

И вот опять настал День милиции. Он начался как обычно, но завершился событием, которое круто вмешалось в нашу жизнь. Пришлось и нам с Алешкой включиться в борьбу. Опасную и трудную. Но мы об этом пока не знали…

…Осенний вечер. По телевизору – праздничный концерт. Ждем папу с новым орденом, с кофемолкой и с карманами, набитыми унесенными с банкетного стола конфетами. Мама для них уже поставила на стол самую большую и самую красивую вазу. Похожую на хрустальную лодку. А Лешка уже принес из кухни электрический самовар.

Наконец-то звучит длинный праздничный звонок в дверь. Мы выбегаем в прихожую встречать папу. Гретка поскуливает, приплясывает от нетерпения и радости и колотит нас по ногам своим хвостом, как палкой. Мама на ходу поправляет свои красивые волосы и перескакивает из домашних тапочек в выходные туфли на каблуках. Она у нас и так красивая, а в такой день ей хочется еще красивее быть. Но для папы это не имеет значения – мама ему в любом виде нравится.

Однажды она открыла ему дверь во время генеральной уборки. Мама была в старых джинсах с дыркой на коленке, в папиной рубашке с драным рукавом, с «индейскими» разводами на лице и с паутиной в волосах. Да еще с насморком от пыли.

– Хороша! – сказал папа, вздохнув от счастья.

А мама почему-то обиделась и шмыгнула покрасневшим носом. Наверное, из-за его веселого тона…

На этот раз папа пришел не один. В одной руке он держал пакет с добычей, а другой заботливо поддерживал под локоть симпатичного старичка в стареньком пенсионерском плаще, но в красивой форменной фуражке. Папа помог ему раздеться, и… случилось чудо! В нашем доме появился великолепный морской адмирал. Очень боевой на вид. Правда, сильно преклонного возраста. И мелкого роста.

Он, как и наш папа, был в парадной форме. Но куда там папиному мундиру до морского кителя! Даже немножко обидно стало. Адмирал весь сиял золотыми нашивками и блеском орденов и медалей, среди которых сверкала Звезда Героя. И если папины награды позвякивали скромно и застенчиво, то адмиральские звенели густо и победно. Как морские колокола громкого боя. К тому же на боку сказочного адмирала непринужденно и с достоинством висел золотой красавец кортик с желтой костяной рукояткой.

У Алешки во всю ширь рот распахнулся. Мама громко хлопала своими длинными черными ресницами. А перед моим мысленным взором немного мелковатый росточком адмирал вдруг грозно вырос на капитанском мостике военного корабля, объятого густым пороховым дымом: у него горящий взор, рука – на рукоятке кортика, и пышные белые усы во все стороны. Весь из себя вылитый флотоводец боевых времен.

Грета тоже сначала застыла перед этим маленьким великолепием, а потом вдруг села перед ним и протянула ему лапу. Небывалый случай! Грета всегда считала, что так униженно, с ее точки зрения, могут поступать только мелкие болонки с бантиками на макушке и пудельки с ленточками вместо ошейников. Она их презрительно не замечала. Как и положено служебной овчарке.

А тут – надо же! Впрочем, наша Грета прекрасно разбирается в людях и сразу же поняла: в наш дом пришел хороший человек, достойный ее уважения.

Адмирал вежливо пожал ей лапу, кашлянул в ладошку, обтянутую белой перчаткой, и лихо, по-флотски, отдав маме честь, представился, глядя на нее снизу вверх: