Про маму и вишневые косточки - Людмила Уланова

Про съедобные дома

Из жизни роботов, дедушек, инопланетян, докторов, червячков и других удивительных существ

Вчера мы проходили имена собственные. Зашла речь о фамилиях.

— Это очень интересная штука — фамилии, — сказала Нина Игоревна. — Они помогают узнать, кем были наши предки. Вот у тебя, Юля, — обратилась она к Юльке Мельниковой, — предок, скорее всего, был мельником, а у тебя, Фёдор, — учительница повернулась к Федьке Кузнецову, — кузнецом. У Поли Самарцевой кто-то из прапра-прадедов приехал из Самары. У Алёши Рыжова родоначальник был рыжим.

— Вот так-то! — ухмыльнулся рыжий Ромка Васильев. — Не будешь теперь дразниться, Лёха! Нина Игоревна! А кто был мой предок?

— Ну, о нём мы можем суверенностью сказать только одно: его звали Василием.

Тут все завопили:

— А мой? А мой?

Разве можно упустить такой повод пошуметь?! Да ещё и увести разговор куда-нибудь в сторону. Глядишь, к доске никого не вызовут.

Но Нина Игоревна не дала сбить себя с толку:

— Все любознательные могут потом провести самостоятельное расследование — заглянуть в словари, расспросить родителей. Продолжим урок.

А я даже спрашивать ничего не стала. Мне моя фамилия всегда казалась вполне симпатичной. Обычная такая фамилия — Гусева. А теперь я представила, что Нина Игоревна мне скажет: «Твой предок был гусь», а все как заржут надо мной, как будто у них предки были лошади!

Я шла из школы и пыталась представить, как люди могли произойти от гуся. Ну от обезьяны — ладно. Но от гуся?! С другой стороны, вышли же когда-то рыбы на берег. Нина Игоревна об этом на природоведении рассказывала. Вышли и превратились в сухопутных животных. Постепенно так, не сразу… А гусь, наверное, так же постепенно превратился в моего прапрадедушку.

Ещё Нина Игоревна говорила, что от предков нам достаются по наследству разные особенности — ну там, таланты или, наоборот, недостатки. И тут я поняла! Вот почему я так часто покрываюсь гусиной кожей! Только ветерок подует — и пожалуйста! И вот почему я три дня назад ущипнула Ленку, когда она меня обозвала кикиморой. Гуси-то щипаются! Это мне прапрадедушка о себе напомнил. А Ленка меня в ответ укусила. Точно, у неё и фамилия Волкова — всё сходится! Поосторожнее с ней надо. А я её уже на день рождения пригласила… Так, ладно, а что во мне ещё гусиного? Вспомнила! Когда я злюсь и возмущаюсь, бабушка ворчит: «Расшипелась, как гусыня!» А мама мне часто говорит: «Ну что ты так гогочешь? Ты же девочка, ты должна смеяться мелодично».

Зато я плаваю хорошо. И в обиду себя не дам. Да чего я вообще переживаю? Отличная птица гусь. Большая. Красивая. Смелая. Боевая. Вкусная. Ой, это неважно. В общем, вполне приличный предок. Гордиться можно.

А когда я вечером всё это изложила папе, он долго гоготал. То есть хохотал. И сказал, что я выдумщица, а предком нашим был обычный человек. Просто его за что-то прозвали Гусём. А может быть, у него даже имя такое было — оказывается, когда-то людям давали такие имена. Ну Гусь, там, или Заяц. Или Волк. Так что Ленку на день рождения приглашать можно, никого она не съест.

И тут я вдруг снова расстроилась. Потому что я уже как-то привыкла к мысли о предке-гусе. Даже пробовала взлететь по дороге из школы. И у меня почти получилось.

Сурок отвёл детей к бабушке и возвращался домой, весело насвистывая. Он предвкушал свободный вечер, салат из клевера и спокойную прогулку с женой. С этими приятными мыслями он вошёл в нору.

Жена каталась по полу. Сурок настолько удивился, что несколько минут простоял столбиком. Наконец он осторожно спросил:

— Лапушка, что с тобой?

Сурчиха встала, и муж увидел, что вся спина её покрыта колючими шариками репейника. Пол тоже был усыпан репейником.

— Не хочу быть мохнатой сурчихой, хочу быть колючей ежихой! — провозгласила она.

Похоже, она специально усыпала пол репейником и каталась по нему, чтобы колючки пристали к шерсти. Ну и дела!

— Лапушка, что случилось? Ты, наверное, слишком часто Пушкина читала нашим сурчатам? «Не хочу быть чёрной крестьянкой, хочу быть столбовою дворянкой…»

— Да какой Пушкин! Я им читаю современные книжки для детей. А они, — сурчиха подошла к детскому столику и стала перебирать разноцветные страницы, — все сплошь про ёжиков! Вот смотри: «Как ёжик с белочкой грибы собирали», «Как ёжик с зайчиком в прятки играли», «Как ёжик с лисичкой в школу ходили», «Как ёжик с мышкой варенье варили», «День рождения ёжика», «Приключения ёжика», «Ёжик и ослик», «Ёжик и козлик». А вот ещё: «Как Петя ёжика нашёл», «Как Алёнка ёжика нашла», «Как Денис ёжика нашёл», «Как Серёжка ёжика нашёл», «Как Настя…»

— Погоди, что это за странный ёжик такой? Почему его все по очереди находят? Сбегает он, что ли, от всех? Так оставили бы его в покое!

— Да нет, как ты не понимаешь?! Это разные ёжики. И книжки разные. И авторы… А дети меня спрашивают: «Мама, почему всё про ёжиков? А где про сурков? Про нас разве никому не интересно?» И что я им должна говорить?

— Успокойся, успокойся. — Сурок попытался ласково обнять жену и тут же отдёрнул лапу: репейные крючочки с готовностью впились в мех. — Лапушка, а может, ну его, этот репейник? Давай я тебе лучше сосновых иголок принесу. Они не такие цеплючие.

— Нет, ты точно ничего не понимаешь! С сосновыми иголками я стану похожа не на ежиху, а на дикобразиху.

— Ну и что? Какая разница?

— Так ведь пишут не про дикобразов, а про ежей! Именно ёжиков считают милыми и трогательными. Вот посмотри на картинки. Видишь, какие они тут хорошенькие? Лапки, мордочки, пузики… Сплошное умиление! И у каждого ёжика грибочки и яблочки на иголках. Ярко, красиво, празднично. Мне бы тоже пошло.