Быстрый английский для путешественников во времени. Учебное пособие - Юрий Дружбинский

Действующие лица

Андрей Ватников — ученик 6 «Б» класса 81-й средней школы.

Уиллем Шакспер — великий бард.

Катька Степанцова — ехидная хорошистка.

Генри Форд — эффективный менеджер.

Аделаида Герундиевна — нервная англичанка, консерватор и ретроград.

Шерлок Холмс — химик-любитель, кандидат в мастера спорта по боксу.

Уолт Дисней — бизнесмен с фантазией.

Чарлз «Лаки» Лучиано — авторитет чикагской ОПГ и просто хороший человек.

Никола Тесла — личность со странностями.

Маргарет Тэтчер — икона правых.

Джеймс Мориарти — скромный преподаватель математики.

Школьники, прохожие, злодеи, великие диктаторы, гении, птицы, мультики, харизматичные лидеры.

— Ваткин, ты что, вообще уже?! Снимись с ручника!

Ох уж эта Степанцова, ехидная хорошистка. Ну и острый же локоть, зачем она так, под ребро… Какую мечту обломала, какой сон. Вам всем вместе взятым такой сон не увидеть.

— Ваткин! Ты оглох, что ли? — продолжала шипеть Степанцова. — Герундиевна к доске вызывает!

— Меня? — спросил Андрюха Ватников, глубоко в душе надеясь на чудо — а вдруг Степанцова скажет: «Нет, что ты, причем тут ты вообще, это она меня вызывает»…

Скрипучий голос их классной руководительницы Аделаиды Геннадиевны развеял сомнения.

— Отвечать пойдет Ватников! Итак, Ватников расскажет нам правило, а мы послушаем. Что такое Паст Континиус Тенс?

Андрюха подавленно молчал. Обрывки и осколки прекрасной сказки в его голове разбегались и рассыпались по углам его сознания.

— Ватников, ты не оглох случайно? Итак, Паст Континиус Тенс — это прошедшее продолженное… Н-н-ну?!!

Андрюха встряхнул головой, избавляясь от остатков дремоты.

— Я… это… Я учил.

— Учил, учил, да не доучил!

Педагог Аделаида Геннадиевна Бунк, грузная тетка предпенсионного возраста в платье мышиного цвета, известная школе под кличками Герундиевна и Презентиндефинит, уставилась на Ватникова как удав Каа на Маугли во время их первой встречи в джунглях. Тусклый взгляд выражал неприязнь, смешанную с презрением, и дикую скуку. «Учишь, учишь этих дебилов, — читалось в ее маленьких серых глазках, - да все без толку»…

Ну и монстр. Имечко одно чего стоит.

Андрюха вспомнил, как их историк, Сергей Иваныч, рассказывал им о богах древнегреческого пантеона. Историю Андрюха, в отличие от английского, обожал. Оказывается, повелителем подземного царства — проще говоря, ада — у греков был бог Аид, тот самый, что римлянам был известен под именем Плутона. Начальник ада. Вот тогда-то Андрюха и подумал: в аду, наверное, есть подразделения, что-то вроде цехов. Одним из самых страшных отделов ада — а именно отделом английской грамматики — и заведует их классная руководительница.

Аделаида. Отдел Аида.

— Так, Ватников, опять два. Ну что ж, будем мать вызывать. Может, хоть она на тебя повлияет.

Do you want opportunity to appear at your door? At first find this door.

— Хочешь, чтобы счастливый случай появился у твоей двери? Сперва найди эту дверь.

— Черт бы побрал этот английский, — шептал Андрюха, бредя домой из школы. Был четверг, обычный дождливый промозглый ноябрьский четверг второго десятилетия двадцать первого века, и на душе у Андрюхи было так же мокро, холодно и промозгло. — Ненавижу! Ненавижу эти жуткие правила! Никто в классе их не понимает. Степанцовой она пятерку поставила, а Степанцова говорит, что у нее память абсолютная, и что она эти правила просто как стишок запоминает, как считалочку, дословно… А в контрольных и у Степанцовой ошибка на ошибке. И что толку с этих правил?

Андрюха вспомнил, как Степанцова, специально вызванная Герундиевной после Андрюхиного фиаско ему в назидание, вскочила и лихо отбарабанила требуемое правило. «Паст Континиус Тенс есть прошедшее продолженное время, которое указывает на процесс, длившийся в определенный момент или период в прошлом, и выражает состояние длительного действия, происходившего или имевшего место в конкретный момент времени бла-бла-бла…»

Как-то так.

— Хоть убей, все равно не запоминается, — подумал Андрюха.

Он свернул с проспекта и пошел по дорожке наискосок дворами, мимо скверика, детской площадки с огромной лужей посередине и помойки, как ходил тысячи раз до этого. Проходя мимо помойки, он наподдал ногой пустую консервную банку.

— Абракадабра, набор слов. Бессмыслица какая-то. А бессмыслицу запомнить нельзя в принципе. И что за ерунда, и как это прошедшее может быть продолженным?

— Конечно может, молодой человек. И прошедшее может, и настоящее, и даже будущее, — резанул по ушам чей-то пронзительный скрипучий голос.

Андрюха поднял голову и огляделся. Голос был очень странный — не мужской, не женский и даже не детский. Он был не слишком громкий, но какой-то уж очень резкий и звонкий. «Как в мультиках старых, — подумал Андрюха. — Такими голосами гномики разговаривали». Но по-прежнему никого поблизости он не видел.

Вдруг он увидел, как на мокром асфальте, в щели между круглым грязно-зеленым с потеками грязи и ржавчины металлическим боком мусорного контейнера и насквозь промокшей коробкой от холодильника Самсунг что-то зашевелилось. Из-под клубка мокрых газет и тряпок показался птичий нос. За ним появилась и вся птица. Это был довольно крупный черный ворон. Ворон, немного прихрамывая и подволакивая левое крыло, сделал несколько шагов но заплеванному асфальту перед контейнером. Шаги были странные, не птичьи, не «Прыг-скок», а совсем человеческие, неторопливые и уверенные крупные шаги, как будто ворон пародировал очень серьезного большого чиновника.

— Это ты? Ты, что ли, разговариваешь? — спросил ворона Андрюха Ватников. В голове его шевельнулась неприятная мысль: «Ну вот, до слуховых галлюцинаций доучился, школа довела…»

Ворон вышел на площадку перед контейнером с таким видом, с каким председатель совета директоров крупной корпорации выходит по персидскому ковру на середину своего кабинета, дабы объявить подчиненным что-то эпохально важное.

— Там, за дверью… машина времени?