Кики Страйк - девочка-детектив - Кирстен Миллер

Кирстен Миллер Кики Страйк — девочка-детектив

Тем, кого это касается:

Взяв на себя труд открыть эту книгу, ты автоматически становишься членом элитного общества Любопытных. Выразить не могу, как я рада, что мы нашли друг друга. Как ты наверняка уже заметила, мало нас осталось. На этих страницах содержится правдивый отчет о моем первом приключении в обществе легендарной Кики Страйк. Если ты ищешь увлекательного чтива — развлечься в дождливый день, когда заняться больше нечем, ты обратилась по адресу. Но если ты не прочь овладеть в придачу некоторыми базовыми навыками, что ж, тем лучше. Разумеется, я имею в виду отнюдь не те умения, которым обучают в школе. От души надеюсь, что смогу преподать тебе уроки куда более полезные. Счастливого чтения! Aнанка Фишбейн

До двенадцати лет я жила самой что ни на есть заурядной, ничем не примечательной жизнью — во всяком случае, так сказали бы многие. Описать мой типичный день? Безвкусная жвачка, одно слово: я бежала в школу, после школы возвращалась домой, принимала ванну, шла спать. И хотя я, конечно же, в ту пору этого не сознавала, я просто гибла со скуки. А потом однажды, в субботу спозаранку, я возьми да и выгляни из окна спальни. Смотрю — а на месте уютного скверика напротив моего дома зияет здоровущая дыра. Воронка примерно десяти футов в диаметре, по всей видимости, бездонная, поглотила две софоры японские, позеленевшую мраморную купальню для птиц и статую Фьорелло ла Гуардии. А скамейка, на которой я сидела не далее как накануне, балансировала на осклизлом краю ямы. Такого рода провалы в Нью-Йорке — редкость: здесь земля скована слоем асфальта, настоящей грязи и то годами не видишь. Так что, казалось бы, этакое зрелище должно собрать целую толпу зевак. Но на дворе стоял месяц ноябрь, день выдался пасмурный, на улицах — ни души. Черные тучи нависали над самыми крышами, промозглый туман вылизал шершавым языком все гладкие поверхности. В домах по другую сторону сквера окна складывались в шахматную доску закрытых жалюзей и задернутых штор. На уровне тротуара яму заслонял увитый плющом заборчик — по-прежнему упрямо огораживающий то, что осталось от сквера. Развозной фургончик с изображением косоглазого дракона на боку, не сбавляя скорости, промчался мимо в направлении узких улочек Чайнатауна. Высунувшись из своего окна на третьем этаже, я заметила, что у самой дыры забор словно прогнулся. К одному из столбов была привязана ярко-оранжевая веревка: она тянулась через искалеченные кусты можжевельника и уводила вниз, в дыру. На моих глазах веревка внезапно задергалась, заходила ходуном, а затем из дыры появились две крохотные ручонки и перепачканная физиономия. Существо, которому принадлежало и то, и другое, проворно подтянулось над краем ямы. Издалека на человека оно не особо походило. Все тело было облеплено грязью, волосы прилипли к голове. Существо выпрямилось — оказавшись сущим коротышкой. Я не знала, что и думать: дрессированная обезьянка какая-нибудь или, может, тролль? Секунду-другую загадочное существо смотрело вниз, в глубину, словно гадая, выбираться или нет. Затем повернулось и подняло взгляд на меня, будто заранее знало, что я «приклеюсь» к окну. Даже теперь, шесть лет спустя, я как наяву вижу эти глаза — пустые, лишенные всякого выражения. У меня просто мороз подрал по коже, но тут существо приветственно помахало рукой — особым характерным жестом, на манер представителей британской королевской семьи. Затем спрыгнуло обратно в яму, а пару минут спустя появилось вновь и, лукаво усмехнувшись — голову даю на отсечение, что так! — перемахнуло через забор и исчезло в тумане.

Оглядываясь назад, даже вообразить себе не могу, как сложилась бы моя жизнь, если бы я не набросила поверх ночнушки старое пальто, не сунула босые ноги в розовые меховые боты и не выбежала из дому — поглядеть на яму поближе. Я уже убедилась, что в моей жизни такого рода счастливый случай выпадает нечасто. Упустишь — или, подобно столь многим, не распознаешь, — и нет никакой гарантии, что судьба подарит второй шанс. На краю ямы я встала на четвереньки и заглянула в провал. Туман к тому времени сменился ледяной моросью, что просачивалась сквозь шнуровку ботиков и текла по ногам. Под пальцами чавкала грязь; в чьей-то квартире, за одним из сотен темных окон, слепо глядящих на развитие событий внизу, глухо и предостерегающе завыла собака. В дыре по-прежнему болталась оранжевая веревка: узловатый конец утопал в слякоти на дне. Сама яма оказалась куда больше, чем я думала; там, где земля просто просела, ничего интересного не обнаружилось. Однако дыра открывалась в некое подземное помещение, вроде комнаты, что уходило чуть в сторону, и над ним-то почва еще держалась. А загадочное существо, между прочим, из необъяснимого великодушия оставило фонарик. Фонарик стоял торчком на столе: столб света освещал комнатушку; одну ее половину сокрушила и уничтожила статуя Фьорелло ла Гуардии, зато вторая половина сохранилась в целости и сохранности.

Есть на свете люди, для которых правила безопасности — превыше всего и которые к жизни подходят с опасливой осторожностью пчеловодов-любителей: в их глазах поступок мой оправдать ну никак невозможно. Да, признаю: индивид более ответственный никогда не пошел бы на поводу у любопытства. Более того, я отлично отдаю себе отчет в том, что здравомыслящие и рассудительные взрослые в большинстве своем склонны обходить опасность стороной и всякий раз, обнаружив разверзшуюся в земле яму, спешат поставить в известность органы власти. Слава Богу, мне было только двенадцать, и своего шанса я упускать не собиралась. С непривычки карабкаться по веревке в такую пакостную погоду оказалось непросто: я сорвалась и приземлилась в лужу рядом с Фьорелло ла Гуардией, что лежал, уткнувшись лицом в грязь, придавленный софорой. Морщась от боли, я оперлась на его правое ухо, встала и повернулась к свету. В комнате царила поразительная чистота. Пара взмахов веником — и хоть гостей принимай. На полу валялись комья земли да куст-другой — вот и все. В центре громоздились четыре обшарпанных стола в окружении разномастных стульев. На шероховатых кирпичных стенах висели позолоченные зеркала, краска чешуйками осыпалась на пол. Напротив красовался самодельный бар — деревянная стойка и три полки в глубине, заставленные странного вида бутылками. Я готова была поклясться, что эта комната вместе со всем ее содержимым к двадцать первому веку никакого отношения не имеет, да и к двадцатому вряд ли. Здесь царила глубокая старина. Я подобрала фонарик. Цепочка крохотных отпечатков ног уводила за стойку; я поспешила по следу. На самой верхней полке, рядом с темно-зеленой бутылью, скучала в одиночестве какая-то книга. Я вскарабкалась на стойку и, балансируя на шаткой опоре что твой акробат, потянулась к загадочному фолианту. Однако едва я притронулась к корешку книги, как фонарик выскользнул у меня из пальцев и, опрокинув по пути бутылку с вонючей жидкостью, со стуком упал на пол. Я засунула книгу в карман и спрыгнула со стойки за фонариком. Там, куда закатился фонарик, деревянные половицы покоробились, а одна словно бы слегка оттопыривалась. Я нагнулась, пригляделась внимательнее — половицы оказались сделаны из совершенно иного дерева, нежели соседние. А рядом с торчащей над полом доской, что, как я только теперь поняла, представляла собою искусно замаскированную ручку, было написано грязью: «Открой меня» — именно так, открытым же текстом, прошу прощения за каламбур. Я и послушалась. Ухватилась за край половицы, изо всех сил потянула ее на себя, покоробленные доски со скрипом приподнялись, — и глазам моим открылась еще одна дыра. В отличие от первой, что почти наверняка была природного происхождения, эта дыра была заметно меньше, и здесь явно постарались люди. С одной стороны колодца, рассчитанного на обладателя сравнительно крупных габаритов, крепилась металлическая лесенка. Я осторожно двинулась вниз; лестница пугающе заскрипела. Спустившись футов на пятьдесят вдоль стены из плотно слежавшейся земли и камня, я оказалась перед дверью, что открылась в гораздо более широкий туннель — он пролегал на глубине параллельно городской улице. Я шагнула в проем — и меня словно током ударило, точно я на контактный рельс в подземке плюхнулась. По спине пробежал холодок, пальцы затряслись, во рту пересохло, а волосы встали дыбом. Я не знала, захохотать ли мне от восторга или залиться слезами. Глубоко под нью-йоркскими улицами я обнаружила целую подземную систему — отчасти смахивающую на Эмпайр-Стейт-билдинг, египетские пирамиды или Великую Китайскую Стену, — при виде этакого чуда просто дар речи пропадет и челюсть отвиснет! Высотой примерно футов в двенадцать, с кирпичными стенами и потолком из прочных деревянных балок, туннель расходился в двух направлениях, и оба его конца, изгибаясь, терялись из виду, уводя в темноту. Вдоль стен взгляд различал по меньшей мере с дюжину дверей, и каждая — оформлена в своем стиле и цвете: одни — совсем простенькие и заурядные, другие — броско разукрашенные. Я потянулась было к хрустальной дверной ручке, и тут в комнате над моей головой послышались голоса и характерный топот тяжелых рабочих сапог по деревянному полу. Полагаю, самой естественной реакцией было бы спрятаться, но что-то подсказало мне, что потайной ход, через который я проникла в туннель, ни за что не должен быть обнаружен. Так что я проворно вскарабкалась вверх по лестнице в первую комнату, закрыла за собою крышку люка и стерла грязевую надпись. И только тогда осторожно выглянула из-за стойки бара. Посреди комнаты, потрясенно озираясь по сторонам, стояли двое муниципальных рабочих в оранжевых защитных жилетах.