Профессия мама - Елена Патрикеева

* * *

Чем отличается эта книга от сотен других на ту же тему? Найду ли я здесь ту самую инструкцию и волшебный пульт управления от моего ребенка? Усмирит ли эта книга мою бесконечную тревогу по поводу и без?

Примерно такие вопросы задает почти каждая новоиспеченная мама, рассматривая тысячи подобных изданий в магазине.

Здесь вы точно не найдете:

• советов из категории «только так и никак иначе»;

• осуждения выбранной вами стратегии;

• встроенных покупок, что, согласитесь, для современного мира уже неплохо.

А точно найдете:

• достоверную информацию о том, как развиваются отношения с ребенком;

• ответ на вопрос, что происходит с самой мамой в этот период;

• возможность наконец-то расслабиться и получать удовольствие от происходящего.

Я давно работаю с мамами. Я встречаюсь с ними уже на этапе планирования беременности, веду через ожидание малыша, роды, консультирую на разных этапах материнства. И замечаю такую тенденцию: мы без конца говорим о детях – об их потребностях, поведении, кризисах и прочем. При этом мы все уже весьма начитанные и знаем, что развитие ребенка в первые годы очень сильно завязано на фигуре мамы. А про саму маму почти не говорим. Мол, ты же взрослая уже, сама как-нибудь разберешься со своими эмоциями.

Моя задача – помимо структурирования той разношерстной и противоречивой информации, которая льется на маму из каждого утюга, перевести фокус внимания женщины на нее саму. Чтобы фраза «Кислородную маску сначала надеваем на себя, а лишь затем на ребенка» перестала быть пустым звуком.

И когда я говорю «Перевести фокус», я не имею в виду сдать ребенка в ясли и укатить на Гоа. Я хочу, чтобы каждая из нас смогла найти баланс. И ответила себе на вопрос: как удовлетворять мои взрослые потребности без ущерба детских? Как заботиться о себе и не выпадать из родительской позиции? Как быть мамой и оставаться собой?

Эта книга о мамах. Эта книга для мам. Эта книга о сложных эмоциональных состояниях в материнстве, с которыми сталкивается каждая мама. Ведь про радость материнства, любовь к ребенку, ощущение пришедших в жизнь новых важных смыслов пишут все. А про тревоги, потребность в поддержке и ежедневном труде говорить в нашем обществе не принято. В итоге женщина остается со своими чувствами один на один. И, не зная, что вокруг нее множество женщин проживают то же самое, ощущает себя неправильной, какой-то поломанной мамой.

Я хочу показать вам, что вы не одни, что это не делает вас плохой мамой. Я хочу, чтобы вы поняли: мы живые и имеем право на чувства – на самые разные чувства. И в конечном итоге каждая сможет найти свое счастье в материнстве, даже если поначалу оно спряталось за ворохом не самых приятных эмоций.

Начнем мы с основ. Основы должны быть устойчивыми и ясными. И говорю я о структурированном знании в сфере детской психологии. Кому-то повезло, и молодая мама все делает по наитию («наитие» в этом смысле довольно условно, потому что рождается оно либо из благополучного детско-родительского опыта, либо из позитивного опыта общения с детьми). Большинство же продираются сквозь дебри противоречивых теорий и подходов, набивая шишки и не очень замечая за всем этим собственного ребенка, которому нет никакого дела до новомодных концепций.

Я человек тревожный. Чтобы справляться со своей тревогой, я структурирую – пространство, информацию, опыт. В какой-то момент это даже стало моим конкурентным преимуществом в профессии. Давайте же им пользоваться.

Когда вы говорите: «Мой ребенок очень ко мне привязан», вы, скорее всего, имеете в виду, что он не отпускает вас в туалет и не засыпает ни с кем, кроме вас. В житейском смысле сильная привязанность имеет относительно негативный оттенок. В современном обществе с зашкаливающей у мам тревогой это довольно распространенное явление. Но не то, к которому мы стремимся. Давайте разбираться.

Под привязанностью обычно понимают устойчивую эмоциональную связь между людьми. В том числе между ребенком и его объектом привязанности (специально не пишу «мамой», потому что могут быть варианты).

Привязанность формируется в течение первых лет жизни малыша. Правда, с моей точки зрения, она в некотором смысле вырастает из контакта с малышом еще во время беременности и психологического компонента гестационной доминанты (эмоционально-ценностного отношения к материнству в целом).

Какова динамика «удержания» мамы при себе в первые 3 года жизни?

Месяцев до 5–6 дети чаще всего радостно идут на ручки ко всем взрослым без разбору. Далее постепенно начинает расти сепарационная тревога – тревога, возникающая в ответ на возможную разлуку с мамой. Ребенок понимает: «Раз я могу от мамы уползти, значит, и она может куда-то от меня деться»). И месяцев в 7–8 мы обнаруживаем, что в туалет уже без недовольно ползущего за вами малыша не удалиться. После года и первого кризиса сепарации становится чуть проще. К полутора годам большинство детей снова вернутся к маме и вцепятся в нее мертвой хваткой. И постепенно к 2–2,5 годам сепарационная тревога уляжется. Потом еще раз ею накроет в кризис трех лет, а после всех отпустит почти окончательно. При условии сформированной так называемой надежной привязанности.

Для малыша фундамент привязанности – это чувство защищенности, безопасности. Из него рождается ощущение надежности взрослого. Ощущение, что на него можно опереться, что он всегда поддержит и можно смело исследовать мир.

Рождается это чувство безопасности из удовлетворения взрослым потребностей малыша. А еще из пресловутого тактильного контакта. В доказательство этого тезиса обычно приводят опыты Х. Харлоу с детенышами макак-резусов. Их забирали от макаки-мамы (ох уж эти жестокие психологи!) и давали на выбор двух кукол-заменителей: одна была сделана из проволоки, но давала еду, а вторая ничего не давала, но была мягкая и пушистая. Так вот малыши все как один выбирали мягкую. Это, кстати, к вопросу о том, что, если грудное вскармливание не сложилось, мир на этом не перевернулся.