Человек, который съел машину. Книга о том, как стать писателем - Наталия Голдберг

Всем моим ученикам – бывшим, нынешним и будущим.

Давайте соберемся где-нибудь в кафе в раю и будем писать для вечности

Год назад я оказалась в Санта-Фе, штат Нью-Мексико, на праздновании дня рождения одного кинорежиссера, с которым познакомилась незадолго до этого. Там ко мне подошел молодой мужчина слегка за тридцать, и мы около получаса болтали у фуршетного стола. Он был серьезным поэтом; я сказала ему, что когда-то, еще до своей первой книги, тоже писала стихи. Мы обменивались шуточками, и я вовсю наслаждалась общением.

Вдруг, хитро взглянув на меня, он спросил:

– А кстати, интересно: что вы написали?

– Ну, у меня вышло несколько книг, – ответила я. – Самая известная из них – «Человек, который съел машину».

– Вы шутите! – воскликнул он, вытаращив на меня глаза. – Я думал, вас уже нет на этом свете!

– Пока есть, как видите, – не моргнув глазом ответила я. – Копчу потихоньку небо и продолжаю марать бумагу.

Мы рассмеялись.

Ему больше не нужно было ничего говорить. Я и так все прекрасно поняла: он читал мою книгу в старших классах. А все, что проходят в школе, воспринимается как творения давно почивших людей. Никому и в голову не приходит, что кто-то из этих авторов может быть еще жив.

Книга «Человек, который съел машину» вышла в 1986 году. Я часто говорю людям, что если бы я опубликовала ее в пятидесятые, то она провалилась бы. К счастью, она появилась как раз вовремя – в тот самый момент, когда огромное количество американцев мечтали о самовыражении. Писательство эгалитарно – оно не признает географических, классовых, половых и расовых границ. Я получаю письма от самых разных поклонников – вице-президентов страховых обществ во Флориде, заводских рабочих из Небраски, шахтеров из Миссури, заключенных техасских тюрем, юристов, врачей, борцов за права сексуальных меньшинств, домохозяек, библиотекарей, учителей, священников, политиков… Вскоре после выхода этой моей книги в писательстве началась подлинная революция. В книжных магазинах стали, как грибы после дождя, вырастать новые отделы. Один мой студент сказал мне: «До меня дошло! Писательство – это новая религия!»

Люди спрашивают меня: «Почему же всем вдруг захотелось писать?»

Не думаю, что каждый хочет создать великий американский роман, но все мы мечтаем рассказать другим наши истории, успеть выразить то, что мы думаем, чувствуем и видим, прежде чем отправиться на тот свет. Писательство – это способ понять и раскрыть самого себя. Задумайтесь: муравьям это не свойственно. Деревьям тоже. Даже чистокровные скакуны, горные лоси, домашние кошки, трава и камни этим не занимаются. Писательство – исключительно человеческий род деятельности. Возможно, эта потребность записана у нас в ДНК. Ее следовало включить в Декларацию независимости вместе с прочими неотъемлемыми человеческими правами: «на жизнь, на свободу и на стремление к счастью – и на писательство».

К тому же это не требует больших материальных затрат. Все, что вам нужно, – это ручка, бумага (хорошо, компьютер – если вы так уж на этом настаиваете) и ваш собственный мозг. В какие неисследованные уголки восприятия вы сможете забраться? Какой была та осень, когда вы впервые стали вглядываться в лик луны? Доводилось ли вам собирать самую спелую голубику? Как долго вы ждали, пока вам купят первый настоящий велосипед? Кто ваши ангелы-хранители? О чем вы думаете? И о чем не думаете? На что вы сейчас смотрите? На что не смотрите? Писательство может дать вам уверенность в себе, может научить вас оставаться пробужденным.

Эта книга – не просто моя личная творческая идея. За ней стоит двухтысячелетняя практика изучения человеческого мышления. Мне хотелось, чтобы у моей работы было прочное основание, глубокие корни. Когда я писала ее, я уже на протяжении десяти лет училась медитации, шесть из них – под руководством японского мастера дзен. Откуда приходят к нам мысли? Воспоминания, идеи, даже самые простые слова? Медитация и писательство близки друг другу. Чем глубже мы проникнем в человеческое сознание – наш основной писательский инструмент, тем больших высот сможем достичь в нашей работе и тем увереннее будем чувствовать себя перед листом бумаги.

После выхода этой книги меня стали называть гением. Я улыбалась в ответ, но сама-то прекрасно понимала, что никакой я не гений. Возможно, единственным гениальным моментом во всей этой истории стало использование дзен для писательства. У меня просто была глубокая и настоятельная потребность разобраться в том, что это означает – быть писателем. Я очень, очень хотела этого, но не знала, как это осуществить, – и школа не сумела помочь мне. К колледжу я решила, что все бесполезно. Но эта потребность, эта мечта продолжала таиться во мне, даже когда я этого не осознавала. Я обожала чтение и литературу. Во мне жили истории, которые знала только я: о моей семье, о моем первом поцелуе, о последней стрижке, о запахе шалфея на холмах и о моей привязанности к равнинам Небраски. Мне приходилось двигаться медленно, на ощупь, не принимать все как должное, смотреть и видеть, как все складывается в единую картину, как мои собственные мысли поднимаются на поверхность и ложатся на бумагу.

Мне очень хотелось бы сейчас заново написать школьное сочинение на тему «Как я провела лето». Когда я писала его в пятом классе, мне было страшно, и я могла только констатировать: «Лето было интересным. Мне оно понравилось. Мне было весело». Каким-то образом мне удалось получить тогда четверку – но я все равно не могла понять: как же люди это делают? Теперь для меня все очевидно. Вы просто рассказываете все как есть и не пренебрегаете деталями: «Моя мама красила волосы в рыжий цвет, а ногти – в серебряный. Я обожала играть в "парчизи" и бегать под струйками воды из садовых распылителей. Я собирала жуков в банку с завинчивающейся крышкой и кормила их травой. Отец часто подолгу сидел за кухонным столом с банкой "Будвайзера" в руке и молчал, глядя в пространство».

Какая у меня была прекрасная возможность рассказать о том, как я влюбилась в белобрысого соседского мальчишку, о выпуске теленовостей, посвященном расовой несправедливости, и о том, как мне было стыдно и больно смотреть на это, о том, как я переживала, что моя сестра красивее, чем я, и о том, как мы с бабушкой делали капустный салат! Но тогда я не знала, как поведать обо всем этом.

О том, как это сделать, я и рассказываю здесь. Рассказываю всем – и старым ученикам, и молодым.

Мне очень хочется, чтобы эту книгу изучали во всех государственных и частных школах, чтобы ученики постигали основы писательской практики, чтобы они учились познавать себя, испытывать радость самовыражения, доверять собственным мыслям. Когда вы поддерживаете связь со своим разумом, вы становитесь собой и обретаете свободу.