Голая экономика. Разоблачение унылой науки - Чарльз Уилан

Предисловие

Бытует мнение, что британский писатель, публицист, историк и философ шотландского происхождения Томас Карлейль более века назад назвал экономику «унылой наукой» – на том основании, что эта наука скучная, нудная, туманная и полна фраз вроде «с одной стороны, так, а с другой…». А Гарри Трумэн, по словам современников, говорил, что ему хотелось бы иметь «одноруких экономистов», чтобы избегать двусмысленности и разночтений. На самом деле Карлейль имел в виду нечто совсем другое. Он обращал наше внимание на то, что людям всегда чего-то не хватает – что им приходится постоянно делать выбор между конкурирующими потребностями, между вареньем сегодня и вареньем завтра, равно как между конфликтующими ценностями и целями. И самое главное – угрюмый шотландец напоминал нам о том, что все в мире имеет свою цену и ничто не дается без труда и жертв.

С этим действительно не поспоришь; многие считают экономику унылой наукой, а экономистов в общепринятом смысле унылыми, то есть на редкость скучными людьми. Вот лишь одно из определений: «Экономист – это человек, который отлично управляется с цифрами, однако его человеческие качества не позволяют ему работать бухгалтером». Таким отнюдь не позитивным имиджем экономисты в значительной степени обязаны своей склонности к туманным письменным формулировкам, использованию зачастую никому, кроме них, не понятных диаграмм и чрезмерной любви к цифрам и вычислениям. А еще они часто отказываются признавать, что чего-то не знают.

Как получилось, что экономика стала темой для множества шуток и анекдотов и почему студенты, начинающие изучать ее основы, нередко ходят совершенно ошалевшими, с остекленевшим взглядом? Я думаю, это объясняется лишь тем, что экономисты, как правило, не слишком хорошо выражают свои мысли в письменном виде, а большинство экономических трудов излишне полагаются на алгебраические выкладки и сложные диаграммы. Вдобавок очень немногие специалисты в этой области способны донести до читателя потрясающую увлекательность экономического анализа или передать его значимость в повседневной жизни людей. Книга Чарльза Уилана в корне меняет эту безрадостную ситуацию. У автора истинный дар – прямо противоположный дару царя Мидаса, – прикоснувшись к золоту, он смог бы вдохнуть в него в жизнь.

Эта книга действительно уникальна. В ней вы не найдете ни сложных уравнений, ни заумных терминов, ни непостижимых диаграмм. Хотя многие экономические идеи базируются именно на уравнениях и диаграммах, Уилан наглядно демонстрирует, что их вполне можно заменить простым человеческим языком. Он сводит экономику к сути, показывает, что словосочетание «экономист, который понятно мыслит», вовсе не оксюморон [1].

Эта книга покажет вам, что критика, столь щедро сыплющаяся на экономистов, довольно часто ими не заслужена. Экономический анализ действительно чрезвычайно сложный и запутанный – во многих случаях гораздо более сложный, чем анализ в естественных науках, которые весьма элегантно объясняют простые, ограниченные системы, такие, например, как вращение планет вокруг Солнца или электронов вокруг атома. Но даже в естественнонаучном мире зачастую чрезвычайно сложно найти объяснения и полностью постичь природные явления. Наглядный пример – прогноз погоды. Несмотря на сложнейшие спутниковые синоптические наблюдения и не менее сложные модели прогнозирования погоды, метеорологи зачастую не могут предложить нам ничего лучше наивнейшей трактовки вроде «завтра ожидается такая же погода, как сегодня». Понятно, что инерционная модель данного типа не способна учесть никаких критических и поворотных точек, зато она позволяет синоптикам кое-как сохранять лицо. А в сравнении с точностью долгосрочных предсказаний, скажем, относительно глобального потепления, экономические прогнозы наверняка намного точнее.

Экономическая наука сложнее естественных дисциплин, потому что ее ученые, как правило, не имеют возможности проводить контролируемые лабораторные эксперименты, а также потому что люди далеко не всегда ведут себя предсказуемо. В последние годы большую популярность приобрело абсолютно новое направление в науке – поведенческая экономика, объединившая в себе знания и идеи психологов и экономистов. Однако мы и по сей день не можем даже с минимальной точностью предсказывать поведение отдельных людей. Впрочем, следует признать, тот факт, что мы далеки от понимания всего, отнюдь не означает, что мы не понимаем ничего. Например, мы знаем, что на поведение людей сильно влияют стимулы. Нам известно, что существует огромное множество логических закономерностей и что люди постоянно и с удовольствием накапливают знания и опыт. Мы знаем, что каждая продажа предполагает покупку и что люди редко упускают очевидные возможности получения прибыли – именно эта идея лежит в основе теории исключительной эффективности фондовых рынков.

При всей неточности экономической науки она, безусловно, оказывает мощное непосредственное влияние на нашу жизнь и играет решающую роль в государственной политике. Экономисты участвуют в деятельности буквально всех ветвей власти. Задачи содействия экономическому росту и высокому уровню занятости населения при одновременном избегании инфляции уже давно считаются прерогативой экономистов государственных учреждений. Может, помните, каким был самый успешный лозунг во время избирательной кампании Билла Клинтона в 1992 году? «Все дело в экономике, дурачок!» Стимулирование конкуренции и сдерживание монополий (министерство юстиции), борьба с загрязнением окружающей среды (управление по охране окружающей среды) и обеспечение граждан медицинскими услугами (министерство здравоохранения и социального обеспечения) – все это примеры основных направлений деятельности разных правительственных департаментов с критически важными экономическими компонентами. И в самом деле, довольно трудно назвать какое-либо более-менее важное политическое решение, касающееся социальной или налоговой сферы, расходов, международных отношений, сельского хозяйства или национальной безопасности, которое не вело бы к тем или иным экономическим последствиям. И как бы скептически ни были настроены политики по отношению к способности экономистов решать подобные проблемы, их советы никто не игнорирует. Неслучайно английский экономист Джон Мейнард Кейнс писал: «Люди дела, считающие себя абсолютно неподверженными каким-либо влияниям интеллектуалов, как правило, являются рабами того или иного экономиста прошлого. Облеченные властью безумцы, которые якобы слышат некие голоса, на самом деле черпают свое безумие из сочинений какого-нибудь академического писаки, намаранных несколькими годами ранее».

Влияние экономистов широко распространено также в финансовых и бизнес-кругах. Питер Линч, бывший менеджер взаимного фонда Magellan Fidelity, однажды заявил, что если вы четырнадцать минут общались с экономистом, можете считать, что двенадцать из них потрачены впустую. В связи с этим тот факт, что сегодня инвестиционная эффективность профессиональных менеджеров взаимных фондов сплошь да рядом оценивается на основе методов, разработанных финансовыми экономистами, безусловно, стоит считать иронией. Больше того, современные экономисты влияют на бесчисленное множество других бизнес-решений. Они прогнозируют спрос на продукты столь непохожих друг на друга компаний, как General Motors и Procter & Gamble. Много их работает в консалтинговых фирмах, занимающихся решением самых разных бизнес-задач, от стратегического планирования до управления товарно-материальными запасами. Они помогают инвестиционным фирмам компоновать портфели ценных бумаг на основе анализа ожидаемой доходности и риска. Они консультируют главных финансовых директоров корпораций по вопросам распределения дивидендов и влияния задолженности фирм на цену их обыкновенных акций. Трейдеры, работающие по опционам на площадках главных опционных бирж наших финансовых рынков, пользуются портативными компьютерами, запрограммированными с применением экономической модели, которая подсказывает им цены для двойных опционов. Словом, с этим не поспоришь: экономический анализ чрезвычайно полезен и для инвесторов, и для производителей, и для тех, кто определяет государственную политику.