Два полцарства - Тальяна Орлова

Глава 1

– Сашка! Саш, да где ты?

От немного визгливого крика, долетевшего до меня через два этажа, я устало поморщилась и откинула тряпку.

– Иду, иду, – ответила тихо, абсолютно уверенная, что девушка меня расслышать не могла. Так и плелась вверх по лестнице, приговаривая: – Иду, иду. Мне же больше нечем заняться, кроме как туда-сюда ходить.

На самом деле я немного преувеличила степень моего раздражения, ведь жаловаться мне было не на что. Почти год я работала на эту семью уборщицей, а по-новомодному – горничной. И весь год считала, как сильно мне с работодателями повезло. Приехала я в Москву из Тулы, а вот поступить в институт на бюджетное место не удалось. Собиралась возвратиться в родные края и попытать счастья через год, но так кстати подвернулась вакансия – убираться в особняке на Рублевке. Нанял меня Виктор Петрович Камелин и уже через два месяца назначил такую зарплату, что все мои финансовые проблемы уладились, словно их отродясь не водилось. С тех пор я могла откладывать деньги и теперь потянула бы в институте даже коммерческое место, осталось только подождать несколько месяцев до нового набора.

Сам Виктор Петрович казался мне мужчиной замкнутым и довольно строгим. Он никогда меня или кого-то еще на моих глазах не хвалил. Просто если был доволен – молча выписывал чек. Исходя из того, что я такие чеки, помимо оговоренной зарплаты, получала нередко, можно было сделать вывод, что у семейства Камелиных к моей работе претензий нет. Должно быть, в случае недовольства Виктор Петрович так же молча укажет на дверь, и попробуй не успеть убраться восвояси. Радовало и то, что чаще всего его не оказывалось дома: он или пропадал на работе, или укатывал в медовый месяц с молодой женой-фотомоделью. Кстати говоря, каждый раз с разной. В общем, отношения с работодателем у меня сложились идеальные.

А с его дочерью общаться приходилось чаще. Не то чтобы она меня сильно донимала, но имела привычку вот так визжать через пару этажей из-за какой-нибудь мелочи – например, подсказать, куда она подевала темно-синюю сумку от Гуччи. Нет, не ту темно-синюю с отливом в зеленый, а темно-темно-синюю с оттенком фиолетового. И как я сразу не поняла? Дочь Виктора Камелина была очень избалованной и немного неприспособленной к жизни, но ни в коем случае ее нельзя было назвать злобной или завистливой. Обычная добродушная и легкомысленная девушка, чуть старше меня самой, у которой с самого рождения было абсолютно всё, и это не могло не отразиться на ее характере совсем, но отразилось лишь в мелочах. Она даже в адрес постоянно меняющимся мачехам ничего особенно хамского не отвешивала: позволяла папуле быть счастливым, пока он спонсировал все ее прихоти.

Я остановилась в открытом проеме ее спальни, лицезрея дочь хозяина в одном нижнем белье и роющейся в ворохе одежды.

– Да, Ангелина Викторовна, – сказала я как можно спокойнее. – Вы что-то потеряли? Опять.

– Опять? – она вынырнула из кучи шмоток. – Саш, ну почему ты похожа на старую, изъеденную молью старуху?! Даже у моей няни было не такое нравоучительное лицо!

На глупый вопрос я лишь плечами пожала, ожидая продолжения. Ангелина вскочила на ноги, ничуть не стесняясь почти полной наготы, и бросилась ко мне. Вполне возможно, с обнимашками – с ней изредка такое случается. Или собиралась о чем-то просить – с ней такое случается почти постоянно. Я на всякий случай отшатнулась и прикрылась руками, но девица остановилась в шаге от меня и затараторила сдавленно-восторженным шепотом:

– Папуля на Гаити укатил с этой… блин, как ее?

Я посмотрела на нее поверх своих рук:

– Я в курсе. С Ольгой Васильевной, вашей мачехой. Они поженились на прошлой неделе.

– Да-да! – отмахнулась Ангелина от лишней информации. Хотя я на ее месте тоже не заботилась бы тем, чтобы запоминать всех мимолетных жен отца. – И будет здесь только через три недели!

– И это я знаю. Вы к чему ведете, Ангелина Викторовна?

Она все-таки улучила подходящий момент и успела схватить меня за плечи, преданно заглядывая в глаза, а свои делая круглыми и умилительными. Зашептала еще более проникновенно:

– Сашенька, Сашулечка! А я влюбилась по гроб жизни! Хочу со своим бойфрендом тоже куда-нибудь сгонять. Ну, подальше от Гаити. Но ты же понимаешь, что будет, если папуля узнает? Он обещал очень ювелирно вырезать яйца любому моему ухажеру!

– О да, – оторопело согласилась я. – Не пойму, при чем тут я. Бойфренда подержать?

Виктор своей любимой доченьке разрешил бы что угодно. Захочет стать поп-дивой или актрисой – профинансирует, захочет заняться бизнесом – он ей завтра же готовый бизнес и купит. Поворчит, конечно, о том, что ее прекрасным личиком лучше бы нигде не светить, но все купит и профинансирует. Единственное, в чем он ее категорически ограничивал, – романтические похождения. То есть Камелин пребывал в твердой уверенности, что его красавица и, по сути, единственный любимый человек на всем белом свете, – девственница. Вряд ли это соответствовало действительности, да и в его отсутствие Ангелина была свободна в перемещениях. Но уйти в клуб с друзьями на пять часов и улететь куда-то на пару недель с каким-то хахалем – это разные вещи. Последнее от отца не скроешь. И про ювелирную кастрацию он вряд ли преувеличил, Виктор заявлял об этом дочери так громогласно, что даже я слышала: его сокровище выйдет замуж только за самого лучшего из лучших. Видимо, ни за кого. Но это уже не мое дело.

А о моем деле Ангелина спешно сообщала, пока я вырывалась из ее захвата:

– Сашуль, ну помоги, а! Прикрой мое отсутствие! Папуля будет звонить на сотовый – я и отвечу. Но на всякий случай здесь кто-то должен быть. Повара я в отпуск отправлю, будешь доставку еды заказывать. Если еще кто объявится – по домофону ответь. Никто и не удивится, что не открываю – все папулю знают. В самом крайнем случае в окошке помельтеши. Мы же издали с тобой на одно лицо!

Здесь она здорово преувеличила. Ее нарощенные ресницы длиннее и гуще моих раза в три, а кожа настолько гладкая и идеальная, какую только в рекламах тональных средств показывают. Волосы только похожи, темные и длинные, но у Ангелины блестят идеальным шелковым полотном, залюбуешься. А я в сравнении с ней до примитива обыкновенная: волосы как волосы, черные брови с едва заметным изломом и тонкие, а не зачесанные по-модному вверх, чтобы выглядели как можно шире, глаза темно-карие в отличие от янтарных Ангелины. Хотя издали или сквозь занавески такие детали вряд ли посторонний разглядит.

Ангелина плела что-то еще: что все продумала до мелочей, что убавит звук на домофоне, что мне вообще ничего не нужно делать, кроме создания ощущения присутствия, и что – а вот на этом моменте я действительно заинтересовалась – она мне заплатит прямо сейчас круглую сумму. Она бы за такие деньги кого угодно нанять могла, но меня хорошо знала и доверяла, потому и наседала без права выбора.