Вдребезги - Юлия Резник

Глава 1

Тимур

— Да-да… Довез в лучшем виде. Ох, и уработал ты мне начальника, Руслан Булатыч… Что такое? Да в отрубях наш Красавчик, вот что, — сквозь сон до меня доносится веселый смех моего случайного водителя. Кряхтя, поднимаюсь с заднего сиденья, веду рукой по лицу, стряхивая похмелье. От неудобной позы болит все тело, а во рту сухо, как в Атамаке летом. Нащупываю в темноте бутылку Боржоми, которую в последний момент мне сунул в руки брат, свинчиваю крышку и перед тем, как приложиться к горлышку, бросаю короткое:

— Я все слышу.

Получается намного более строго, чем я планировал. Наверное, потому что в горле пересохло. Парень за рулем распрямляет руки по швам.

— Виноват, Тимур Булатыч.

— Вольно. Не в армии.

Закручиваю бутылку, нащупываю ручку двери и вываливаюсь из салона.

— Проводить? — не сдается этот придурок, одной рукой нажимая на стеклоподъёмник, а другой — придерживая мобильник у уха.

— Я тебе что, девчонка?

— Никак нет.

— Вот и давай. Вали уже, — беззлобно бормочу я, обходя машину. Юрка коротко сигналит на прощение и трогается с места. Чуть пошатываясь, бреду по подъездной дорожке к своему таун-хаусу. Лампочка над крыльцом невротично подмигивает, усугубляя боль в голове. Морщусь. Давно пора поговорить с управляющей компанией. В последнее время они работают из ряда вон плохо, что совершенно непозволительно, учитывая то, сколько я им плачу. Прищуриваю один глаз, для наведения резкости, шагаю к подъезду и как раз в этот момент ощущаю стремительное движение за спиной. Дальше действую на автомате. Подсечка, удар, бросок… Вмиг протрезвев, озираюсь по сторонам в поисках новой угрозы. Адреналин просто зашкаливает. Я готов кинуться в драку, но ничего… абсолютно ничего не происходит. Лишь мой поверженный противник приходит в себя и начинает барахтаться в сугробе, а чуть в стороне зарождается тоненький странный звук. Будто щенок скулит. Или ребенок плачет… А потом из темноты подворотни отделяется маленькая тень. Трясу головой, но картинка перед глазами остается неизменной. Передо мной и правда ребенок. Совсем маленький. Года два или три. Я не слишком в этом всем разбираюсь.

— Какого черта… — доносится из сугроба ошалевший женский голос. — Ты окончательно спятил?!

Я не слышал его… дайте подумать… уже, наверное, года четыре? Стискиваю зубы так, что челюсть начинает ныть, считаю про себя до пяти. Понимаю, что этого мало, и продолжаю счет. Десять, пятнадцать, двадцать. За это время женщина успевает подняться и взять на руки порядком напуганного происходящим мальчишку.

— Мы знакомы? — равнодушно интересуюсь я, отряхивая легкое, совсем не по погоде, пальто. Впрочем, во мне столько адреналина, что холода я не чувствую. Я вообще ничего не чувствую. Она отучила. Хотя… вру. Злости во мне под завязку. Как и всего прочего замешанного на ней дерьма.

— Перестань! Пожалуйста… Я знаю, что поступила с тобой некрасиво, но… Мне сейчас не до игр. Все очень серьезно. Ты не мог бы…

— Не мог бы, что?

— Для начала уделить мне немного внимания?

Не знаю, чего во мне больше. Желания послать её к черту прямо сейчас, или же любопытства. Нет, ну, правда, интересно же, что ее ко мне привело. Вот так. Посреди ночи. С ребенком на руках. А я не знал, что она родила, поскольку сам себе запретил интересоваться подробностями ее жизни.

— Валяй.

— Ты, что, хочешь говорить прямо здесь?

В её обычно спокойном голосе проскальзывают истеричные нотки.

— А ты никак напрашиваешься в гости?

Лампочка, наконец, перестает мигать, и мы оказываемся так близко друг от друга в желтом пятне света, отбрасываемого фонарем. Вижу полыхнувшую в Олеськиных глазах ярость, прежде чем она успевает скрыть ее за опущенными ресницами.

— П-послушай, мы здесь сидим уже целую вечность. Дамир замерз… Да и я до костей продрогла. Мы можем поговорить у тебя? Это правда вопрос жизни и смерти.

Не уверен, что мне это нужно. Но у нее действительно зуб на зуб не попадает, да еще этот малой… Перевожу взгляд на ребенка. Но из-за толстого вязаного шарфа и низко опущенной на глаза шапки с помпоном не могу рассмотреть лица мальчишки.

— Это твой сын?

— Да. Его зовут Дамир. Может быть, мы все же войдем?

Пожимаю плечами и не спеша иду к дверям. В подъезде тепло, и хорошо пахнет. Гремлю замками, снимаю квартиру с сигнализации и только затем пропускаю гостей в свой дом. Тело мелко-мелко дрожит. Понятия не имею, что за дерьмо со мной происходит, но с этим определенно нужно что-то делать.

— Я сейчас приду. Располагайтесь.

Иду в душ, скидываю на пол одежду и становлюсь под обжигающе-горячие струи. Наверное, я все же замерз. Да. Это все объясняет. И странную трясучку, и… да к черту! Просто я не ожидал ее увидеть. И такой своей реакции тоже не ожидал. Думал, что давным-давно перегорел. Но оказалось — ни хрена подобного. Ни хрена подобного, понимаете? А у нее сын — Дамир. А у неё жизнь… своя жизнь, в которой мне вообще нет места. Так какого хрена вот это все?!

Выбираюсь из душевой кабины, оставляя на полу лужи, тянусь за полотенцем. Вытираюсь, натягиваю застиранные треники и выхожу из ванной. Из кухни доносится шум. Иду на звук, чувствуя, как с каждым шагом пульсирующая боль в голове становится все сильнее. Толкаю ладонью дверь.

— Я немного у тебя похозяйничала. Надеюсь, ты не против.

Олеся кивает на огромную чашку чая, о которую греет руки, и неуверенно улыбается. Все такая же красивая, как в день нашей первой встречи.

— Где ребенок? — отрывисто интересуюсь я.

— В гостиной. Он уснул, как только согрелся. Здесь и для тебя осталась заварка. Хочешь?

Качаю головой и опускаюсь на диван.

— Давай ближе к делу. Уже поздно, а мне завтра рано вставать.

— Хорошо. К делу — так к делу. Мне с сыном угрожает опасность. И я… я прошу тебя нам помочь.

— С чего бы это?

— Потому что ты в этом деле лучший.

— С чего бы мне вам помогать? — конкретизирую вопрос, раз уж эта дурочка делает вид, что не поняла его изначально.

— С того, что я заплачу, — шепчет она. — Заплачу столько, сколько потребуется.

Вздергиваю бровь, окинув ее неторопливым насмешливым взглядом.

— Ты не похожа на миллионершу.

Олеся вспыхивает. Закусывает изнутри щеку, отчего на ней появляется до боли знакомая ямочка, и отворачивается к окну.

— А ты жесток.

— Да уж будь уверена.

Она оглядывается на меня через плечо.