В плену сердца - Тори Майрон

Глава 1.

Остин

Похоть.

Низменная. Бесстыдная. Банальная. Пустая. Не содержащая в себе ничего, кроме жажды немедленного утоления голых инстинктов и страстных желаний.

Повернёшь голову направо — увидишь циничные, хищные улыбки мужчин, ведущих у столов непринуждённые разговоры, пока профессионалки своего дела, стоя перед ними на коленях, ублажают их смачно накрашенными ртами. Повернёшь налево — встретишь полуголых официанток, одна из которых вместо полирования бокалов в баре уже забралась на колени к пьяному толстосуму и, нырнув рукой в брюки, активно полирует его член. Посмотришь прямо — задержишь внимание на плавных, соблазнительных движениях стриптизёрш, что сжимают ногами вращающиеся пилоны и извиваются в золотых клетках как пойманные кошки — дикие, голодные и настойчиво требующие к себе внимания окружающих их возбуждённых самцов. А метнёшь взгляд вверх на второй этаж клуба — наткнёшься на любителей потрахаться у всех на виду, «уединившихся» в отдельной комнате с полностью прозрачными стенами, возле которых стоят пару дрочунов и вовсю удовлетворяют себя, завороженно глядя на лайв-порно.

Да… В этом элитном стриптиз-клубе и правда нет места для стыда, стеснения и каких-либо запретов. Нет ничего, кроме похоти. Она везде. Со всех сторон. На каждом углу. В каждом элементе декора и роскошной мебели. В сальных взглядах мужчин. В похабных фразах. В танцевальных битах House музыки, звучащей из всех настенных колонок просторного космического зала. И в задымлённом сигаретами и травкой воздухе, который я непрерывно вдыхаю, неконтролируемо увеличивая адское напряжение в паху и всё обильней наполняя себя всей этой грязью, что на протяжении долгого времени окружала самого дорогого и любимого мне человека.

«Атриум» — мир плотских грехов и эротических сновидений!

Как оказалось, именно здесь добровольно каждую ночь находилась, по моему ошибочному мнению, самая чистая, невинная и светлая девушка из всех мне известных, решившая нагло скрыть от меня всю правду о себе. Она выбрала вариант изнурять себя ночной работой, ублажая и выплясывая голой перед толпой мужиков, которые видят в ней исключительно красивую куклу для одноразового использования, вместо того, чтобы просто попросить помощи у меня — человека, готового последнее ей отдать, лишь бы помочь справиться со всеми проблемами. Она решила лгать мне на протяжении долгого времени — о работе, об истинных чувствах ко мне, о каком-то несуществующем парне и непонятной «дружбе» с Марком… Она решила солгать мне, даже когда я заверил, что ей нечего бояться, и я ни по какому поводу не стану её осуждать, а после спросил: «Есть ли ещё что-то, о чём мне стоит знать, Ники?». И она решила солгать… эм… в миллионный раз? Да, скорее всего, так… Когда, прощаясь, позволила мне поверить, что совсем немного — и мы с ней встретимся вновь. В Нью-Йорке. В нашей первой, небольшой, но уютной квартире, в который мы зажили бы новой жизнью и начали бы вместе двигаться к своим мечтам.

Вместе…

Это слово будто едкой кислотой прожигает всю грудную клетку, заставляя обливаться ядом орган, пульсирующий отголосками моих идиотских планов и мечтаний на нашу дальнейшую, совместную жизнь. Мне отчаянно хочется вырвать этот изнывающий болью комок к чертям собачьим, чтобы никогда ничего больше не чувствовать.

Стать бессердечным — вот оно — моё единственное желание с той самой минуты, как я получил огромное количество мерзкой информации на мою маленькую девочку. Хотя… Какая уж она моя? О чём это я? Конечно, не моя, и никогда ею не собиралась быть, ведь помимо выбора прекрасной работки в самом развратном клубе города, она сознательно выбрала лёгкий вариант выбраться из нищеты и спасти свою конченую мать алкоголичку.

«…Теперь ты знаешь всю правду обо мне, Остин. Я совсем не такая, какой ты меня всегда видел. И, думаю, после рассказа о моих настоящих рабочих обязанностях в клубе ты поймёшь, что с моей стороны было бы глупо отказываться от столь выгодного предложения враз изменить нашу с мамой жизнь, особенно учитывая, что мой начальник — молодой и очень привлекательный мужчина. Так что, прошу, не жди меня! Я не приеду. Живи своей жизнью, концентрируйся на работе, переключи внимание на другую девушку, нуждающуюся в твоей заботе и внимании, а обо мне не думай. Переживать за меня больше не надо. На целый год у меня есть тот, кто будет заботиться обо мне и превратит мою жизнь в сказку, а после… после я буду богата и смогу сама позаботиться о себе и маме…»  

Десять миллионов, гарантированное лечение матери в лучшей наркологической клинике Нью-Йорка и множество других привилегий во время работы — это, безусловно, приличный гонорар за предоставления услуг, что принесут удовольствие обеим сторонам контракта, и, несомненно, является веской причиной — променять какие-то там чувства к другу детства, с которым достигнуть желаемого было бы в разы тяжелее и дольше. Не так ли?

Вероятнее всего, вы скажете: «Так», и я бы с вами безоговорочно согласился, если бы всё моё нутро не кричало бы так истошно об обратном.

Пусть я раз десять просмотрел присланное Ники видео-признание и записи с камер с её смен в клубе, подтверждающие истинный род её трудовых обязанностей, а после до дыр прочёл все условия рабочего секс-контракта, на котором стояла её подпись, я всё равно ни за что не поверю, что Николина опустилась до продажи своего тела, выбрав наипростейший способ начать новую, беззаботную жизнь.

Называйте меня хоть трижды наивным, по уши влюблённым глупцом, всем сердцем желающим оправдать поступки любимой девушки, но я ни за что не поверю в это после нашей безумной ночи, во время которой соединились воедино не только наши тела, но и шквал взаимных чувств переплетался в бурном вихре, сметающем всё вокруг нас и без слов говорящем, что подобную глубокую связь нельзя променять ни на какие деньги.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Я считал все эмоции Ники по отношению ко мне и до сих пор ощущаю внутри себя всю колоссальную силу любви и неизмеримой печали, что поглощала её в момент нашего прощания. Её необъяснимо сильная грусть морально убивала меня, призывала остаться и никуда не уезжать. Но я не сделал этого! Не сделал, хотя же чувствовал, что с ней что-то не так. Я же понимал, что с Ники происходит нечто странное и подозрительное. Она смотрела на меня с такой тоской, что я едва держался на ногах, чтобы не сложиться пополам от боли.