Двести женихов и одна свадьба. Книга 1 - Екатерина Романова

Глава 1. В которой сэр Кристиан Ортингтон изволил вернуться в столицу

— Согласны ли вы, леди Джулия…

— Да! Да! Согласна! — выпалила, подгоняя распорядителя.

Он вскинул брови и перевел взгляд на моего жениха. Мое «да» звучало, мягко говоря, неожиданно.

— Я тоже согласен! — опомнился сэр Керлинг. — Целую невесту!

Вуаль слетела с моих волос, а губы обожгло торопливым поцелуем.

— Но я же… еще не…

Распорядитель махнул рукой, и, захлопнув тяжелый томик божественных слов, с облегчением возвестил:

— Объявляю вас мужем и женой! Свершилось-таки! — добавил едва слышно.

Горячий поцелуй стал мертвенно холодным, слизким, мне в рот будто змея заползла. Под куполообразным потолком что-то зазвенело, хлынуло вниз с яростным воплем, и я проснулась:

— Ты! — села в кровати, скидывая Мору.

Крылатое существо, похожее на ворону с двумя головами, четырьмя лапами и человеческим ртом вместо клюва ехидно косилось тремя глазами. Прошу любить и жаловать — Мора — божество неудач, а я — ее любимый поставщик сладенького.

— На самом интересном прервала! — недовольно пробубнило божество.

— Я бы твою жизнь прервала, да все не придумаю как! — злобно ударила по будильнику и тряхнула головой. Кудряшки рассыпались по плечам шоколадным водопадом.

У нас бытует поговорка: Мора с утра — целый день без добра. Что-то подсказывало, из постели лучше вовсе не вылазить.

— Жду не дождусь твоего юбилея! — божество важно расхаживало по подоконнику, подметая его хвостом. — Вот уж я наемся до отвала! Знаешь, одна ты заменяешь два десятка неудачников!

— Сомнительный какой-то комплемент. И ты немного опоздала! Мне в прошлом году тридцать три исполнилось.

Кто бы мог подумать! Пять лет на Тэйле!

Я стянула ночную сорочку и бросила на кровать. Таисия, моя горничная, приготовила свежее платье. У нее безукоризненный вкус и золотые руки: так отгладить изумрудный атлас способен только фанат своего дела.

— Я о другом юбилее, — проворковало божество.

Расправила длинную юбку, отогнула воротничок. О, тот самый юбилей, о котором гудит столица! После вчерашней свадьбы, с которой я благополучно сбежала, бросив жениха сто девяносто девять, ставки на юбилейную наверняка взлетели до небес.

— Пресса, свежая пресса! — под окном зазвенел голос Сэдрика. Мальчишка с десяти лет торгует газетами, и каждое утро будит округу громкими воплями. Славный, кстати, хоть и хулиганье!

Согнала Мору с подоконника и выглянула в распахнутое окно:

— Сэд! Может, не надо, а?

— Джулия Ортингтон сбежала из-под венца! Снова-а! — нагло проорал мальчишка, размахивая газетой. — Ставим на двухсотую свадьбу! Прозвучит ли долгожданное «да», или снова блеснут серебристые каблучки невесты?

Ах ты, паршивец!

— Никакой бесплатной выпечки неделю!

— Джулия Ортингто-он!!! — еще пуще закричал Сэдрик.

— Ладно! Ладно! Бесплатные пирожки с малиной — месяц, только перестань орать!

— И с яблоками! — прищурился он.

— Ты бы не наглел, а?!

— Ладно. Уже бегу, — Сэд, весело подпрыгивая, побежал в кофейню.

Ничто так не бодрит с утра, как аромат весенних цветов и дружеская перепалка! Свежий ветерок прошелся по моим кудрям, подколотым на затылке изумрудным гребешком. Легкий макияж, нотка цветочного парфюма, сережки-капельки и образ завершен.

Напевая под нос, спустилась по широкой лестнице в столовую. С портретов скучающе взирали родственники, по легенде мои, на деле — виконта Ортингтона. Имен не запомнила, но портреты на всякий случай приберегла. Помнится, в войну шпионы прокалывались на ржавых скрепках в документах, а мне прокалываться нельзя! Шпионов хоть пытали и в тюрьму сажали, а меня сожгут без вопросов.

Аромат свежей выпечки защекотал ноздри, и я ускорила шаг. Заслышав стук каблучков, дворецкий распахнул узорчатые двери и поклонился:

— Доброе утро, леди Ортингтон.

— Самюэль, я же просила — просто леди Джулия!

Высокий поджарый дворецкий прошел войну и годился мне в отцы, но неизменно склонял голову перед моим титулом. Миниатюрная девушка с большими глазами заставляла робеть седовласого мускулистого великана. Традиции Тэйлы, что б их! Что нас свело? Одна сложная, но успешная операция…

На круглом столике возле панорамного окна ждал завтрак: горячий кофе, дымящийся круассан с сыром и розетка с вареньем. А рядом — единственная столичная газета. Это на Земле обилие прессы на любой вкус: политика, экономика, кулинария, эзотерика. А здесь только новости, политика и происшествия, только хардкор!

В графстве Ортингтон, одна типография, ибо дело дорогое и невыгодное. Субсидируется государством, хотя может нести золотые яйца и кормить бутербродами с красной икрой поверх черной. Сколько раз твердила жениху восемьдесят один, владельцу типографии, что правильная маркетинговая политика озолотит! Но ортингтонцы с трудом воспринимают перемены. Они традиционны и это, порой, доходит до маразма! Хуже англичан! А он, мало того, что ортингтонец, так еще и мужчина. Но русские ко всему привыкают. Вот и я привыкла. За пять-то лет.

— Леди Джулия! — в столовую ворвался Сэдрик.

Самюэль неодобрительно покосился в мою сторону, но я погрозила пальцем. Вот уж кто не опасен, так это Сэд! Бросив на пол кипу газет, он стянул грязную кепку.

— Самюэль, подумываю вовсе избавиться от дверей, как считаешь? — улыбнулась вошедшей Кэролайн и, наконец, пригубила кофе.

Полноватая добродушная женщина, кондитер и по совместительству наследница моего, то есть, виконта Ортингтона, состояния, потрепала Сэда по пшеничным волосам.

Мы договорились — как вернусь на Землю, бизнес и дом достанутся Кэри. Мы — это я и делораспорядитель, конечно же. Кэролайн возмутится и откажется, да только кто ее спросит. Раз у меня, хирурга с Земли, вышло стать знатной леди и возглавить кондитерские «Сладости от Джулии», то у нее, прирожденной ортингтонки с пробивным характером и доброй душой, тем более получится!

— Сэдрик! Снова ты в грязной обуви! — заметила она, выставляя на столик чашку для парнишки и его любимую булочку с малиной.

— Простите, госпожа Фабри.

— Просто тетушка Фабри, пора запомнить! Снимай обувь и садись.

— Кэролайн, попроси Тома сбегать к башмачнику. Прямо сейчас! — приказала, увидев мозолистые ноги Сэда.

— Вы меня балуете, леди, — он виновато вытер ступни о коврик и подошел к столу. Напоровшись на мой грозный взгляд — убежал мыть руки.