Айвири. Выбор сердца - Татьяна Серганова

Глава первая

Ликаны пришли неожиданно.

За две недели до оговоренного срока, когда никто не ждал.

Первым их заметила Даринка. Коротко взвизгнула, роняя тяжелую плетёную корзину на землю. И алые крупные ягоды дикой малины рассыпались по изумрудной траве, теряясь в лопухах. Ягоды были ароматными, сладкими и терпкими. И собирали мы их с девочками всё утро, изнывая от яркого весеннего солнышка.

За Дариной заголосили другие, замельтешили, бросаясь ко мне со всех сторон, прячась и цепляясь за тёмную юбку.

Мой возглас: «Все ко мне!» — был уже не нужен. Все и так были рядом. Жались друг к другу, дрожали, с испуганным любопытством выглядывая из-за спины, пытаясь разглядеть приближающихся всадников. Слава Лаари, ликаны не так часто приходят на земли Иллиума.

— Ничего, не бойтесь, — добавила я, погладив ладонью по макушке Алии, выпрямляясь и задирая подбородок. — Они ничего нам не сделают.

— Стра-а-а-а-ашно, — промычала всё та же Дарина со слезами на глазах и закусила зубами уголок белого платочка.

— Всё будет хорошо, — пообещала я.

А всадники всё прибывали, уже целая толпа выехала на небольшую лесную полянку, застыв у её кромки. Ни два, ни пять или десять. Пару сотен отборных воинов в тёмно-синих плащах в полной боевой амуниции. И лошади у них были странные, такие не похожие на наши. Мохнатые, с волосатыми ногами, мощные, коренастые и какие-то приземистые. Они больше походили на быков. И хрипели они жутко. Плюс ко всему доспехи звенели очень угрожающе.

Лаари, каким ветром их сюда занесло, да еще так далеко от основной дороги?

Ручки детей сжимали мою юбку все сильнее. Я чувствовала их дрожь и помочь ничем не могла. Нельзя бежать. Ни в коем случае нельзя.

Ликаны дикие, суровые воины, другие просто в Ардане не выживали. И правила гласили — бежать нельзя, смотреть в глаза опасно, первыми не разговаривать, и вообще всеми силами стараться не попадаться им на пути. Выполнят задуманное и уйдут, оставив лишь слёзы после себя.

Тут от толпы отделились три всадника, которые медленно двинулись вперёд.

— Света и жизни, — поприветствовал нас самый старший из них. Плотный, широкоплечий мужчина с большой густой бородой, украшенной тоненькими косичками.

Приветствие правильное, верное, но страх и тревога никуда не делись. Да еще метка на запястье вспыхнула, словно предупреждая.

— Жизни и света, — произнесла я тихо. — Вы рано.

Еще две недели. Две недели до великого сбора, когда дома княжества заполнят слёзы и стенания матерей, когда сыны Иллиума покинут свою родину, чтобы уйти за снежный перевал в вечные холода Ардана.

Как же так? Как? Почему?

И еще свадьба эта… Завтра ведь должна быть, специально запланировали до сбора. Отец так к ней готовился, гостей созвал. Как праздновать союз двух сердец, когда всё княжество рыдать будет?

— Не мы решаем, — огрызнулась на меня девица, которая находилась посредине, поправляя толстую золотую косу.

Виданное ли дело, чтобы дева на лошадях в латах сверкающих ездила и боролась наравне с мужчинами?

Но её это совершенно не смущало. Сидела на лошади как влитая, губы кривила и на меня посматривала.

— Ты лучше скажи, девушка-красавица, как нам до замка князя добраться? — ласково заговорил третий.

Красивый. Золотые кудри, улыбка до ушей и ямочка на щеке. А мне еще тревожнее стало. Таких бояться надо. Не из-за воинской мощи, а из-за речей ласковых, обещаний сладких. Такой любит ярко, как вспышка, а потом также быстро охладевает, переключаясь на новую красавицу.

— Так недалече, — пискнула Фанечка, смешливая девочка с крохотными косичками, которые торчали в разные стороны, и россыпью солнечных веснушек на курносом носу.

— Т-с-с-с, — зашипела Лила, ткнув малышку в бок локтем, из-за чего та пискнула и снова ко мне прижалась.

— Так за холмом город и замок князя, — ответила я, подбородком дёрнув в нужную сторону. — Только тут вы через лес не пройдете. Тропинка есть, но она узкая и петляет. Вам по-другому надо.

— Какому другому?

Голос раздался сзади. Девчонки только успокаиваться начали, а тут опять взвизгнули, шарахнулись, едва с ног меня не сбив.

Обернулась и застыла, чувствуя, как гулко застучало сердце в груди.

Ликан.

Молодой, волосы короткие, темные, назад зачёсанные, открывая лоб, и лишь одна прядка выбилась, упала прямо на глаза. Дымчато-серые, внимательные с чёрным ободком вокруг зрачка.

Я как взглянула в них, так и пропала. Забыла обо всех правилах и запретах, о страхе и девчонках, что снова за меня цеплялись. Лишь метка на руке вспыхнула огнём, предупреждая.

Она и отрезвила, заставила взгляд отвести, отступить.

На мужчине был уже знакомый тёмно-синий плащ и доспехи тёмные, а в руках корзинка знакомая, наполовину ягодками заполненная.

Как же он за спиной оказался? Когда успел подойти, ведь не было никого. А мы прозевали.

Я слышала о том, что ликаны могут двигаться бесшумно, но всё равно замерла, застыла.

— Итан, прекрати. Совсем девушку запугал, — рассмеялся тот золотоволосый с ямочкой на щеке, пытаясь привлечь к себе внимание. — Как зовут тебя, красавица?

Я медленно обернулась.

— А это, лэр, неважно, — пробормотала в ответ и уже громче добавила. — Вам надо вернуться назад, за оврагом будет небольшой просёлок, по нему и доберётесь до деревушки, а оттуда до княжеского замка рукой подать.

— Проводить нас не хочешь?

— Нельзя нам. И возвращаться пора, — прижимая к себе девчонок, отозвалась я. — Мы по тропинке пойдем.

— Что мы сами дороги не найдем? — раздраженно заметила девица, убирая косу назад. — Пускай бежит. На ногах от страха едва стоит, того и гляди, окочурится.

Я проглотила рвущиеся с губ возражения. Уж лучше так и считают. Спокойнее.

— Мы можем идти? — уточнила я, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Можете, — отозвался сероглазый и корзинку мне протянул.

Девочки затихли и даже держаться за меня перестали. Я шагнула вперёд, подходя ближе, но не сильно, так, чтобы дотянуться можно было. И в глаза не смотрела, изучая металлическую брошь на плаще. Странная она какая-то, зверь невиданный, страшный, оскалившийся. На кошку чем-то похожий.

Дотянулась и ахнула, когда наши руки вдруг соприкоснулись. Ни искр, ни дрожи, а в сердце что-то ёкнуло. И рука у него неожиданно тёплая и в то же время сухая, не липкая.

Корзинка выскользнула и непременно бы упала, рассыпая по траве остатки наших трудов, да он не дал. Перехватил у самой земли, удержал и снова мне протянул. А по губам вдруг улыбка скользнула, мимолётная, легкая, а сердце будто ухнуло куда-то.