Смутное время - Владимир Торин

Посвящается:

Моему брату и друзьям, которые вдохновляли меня на написание сего творения.

Кроме того, Александру Дюма за имя одной из его вымышленных чернильных душ.

Владимир Торин

Моей дочери, которая родилась, пока писалась эта книга, а также всем людям, в ком не угасли огонек творчества и романтика души.

Олег Яковлев

Благодарности:

Авторы благодарят за помощь в написании книги:

Андрея Сечкина (Адан), Ивана Смолкина (Руна), Манверу, Кустофа и всех братьев по духу и перу…

Отдельная благодарность Илье Ривненко за его отрывки «Хроники Мергона», на которых основана эта книга.

Огромное спасибо:

Андрею Стратонову и Игорю Махтиенко, а также Юлии Яковлевой, доблестно исправлявшей наши многочисленные недоработки.

В то время как мы все куда-то бежим, спотыкаемся, падаем, нам хотя бы иногда хочется присесть, расслабиться, отдохнуть, забыть, наконец, о своем беге хоть на минуту. Мы просто садимся, поначалу даже ни о чем не думая. Мы вздыхаем, наши насущные проблемы, удушающий быт и боль от кровавых мозолей на стертых в безостановочном движении ступнях отступают. Мы берем в руки книгу и читаем… о чем? О войне? О волшебниках и рыцарях? Вовсе нет – мы читаем о нашей жизни, о спящей глубоко в душе доброте и вере в то, что однажды и мы сможем совершить нечто великое и благородное, сможем действительно задуматься об истинных человеческих качествах. «Вымысел и неправда!» – говорите вы. «Нет, – ответим мы, – всего лишь сказка о волшебниках и рыцарях, шпионах и предателях, вымышленных персонажах и реальных характерах».

Вам предстоит собрать множество осколков разбитого зеркала и стать зрителями нашего повествования, которое окунет вас в мир тайн, волшебства и вечной борьбы. Даст почувствовать неприятный вкус интриг и предательств, услышать грохот доспехов и лязг мечей на полях сражений, заставит переживать за героев, которых зачастую судьба и вражьи интриги бросают в самое пекло, но и там они остаются собой. Благородство и верность, отвага и честь, справедливость и долг – если вам так не хватает этого в жизни, просто откройте эту книгу… наклонитесь и подберите с пола первый зеркальный осколок… Осторожно, не порежьте пальцы! Вставьте его в раму – он очень туда подходит.

Башня возвышалась посреди глухого темного леса. Деревья подрагивали и скрипели, листья непрерывно шелестели в тоске – что странно: откуда здесь было взяться ветру? Строение серого, поросшего мхом камня вздымалось над старыми вязами. Они тянули к башне скрюченные ветви, походившие на изуродованные немилосердными пытками лапы, словно пытаясь захватить его в свои объятия, затащить под сень переплетенных крон, а ведь бывали времена, что и леса никакого здесь еще не было.

Башня напоминала старую кость, воткнутую в землю, а садящееся за туманный сизый горизонт закатное солнце отбрасывало на ее западную стену багровую полосу света, отчего могло показаться, что на боку строения зияет страшная рваная рана. По истресканной черепице зеленым ковром разлегся наглый плющ, высокая кровля немного покосилась, будто дырявый островерхий колпак, съехавший набок, а узкие окна походили на черные провалы глазниц, безжалостно лишенных глаз.

Возле окна стоял высокий старец и глядел на лес. Он был чужаком в башне, незваным гостем. Никто не мог сказать, как и почему он там появился. Седые волосы незнакомца длинными вьющимися прядями спускались на широкие плечи, которые только с виду казались крепкими, привыкшими к тяжести доспехов, но на самом же деле давно были немощными и больными. Бороду и усы также выбелило неумолимое время, все сухое, немного обвислое лицо старика испещряли бледные боевые шрамы, что отнюдь не красило его, а лишь усугубляло дряхлость. Уставшие глаза, некогда ярко-зеленые, потускнели за прожитые годы и теперь казались скорее серыми. Подобно многим пожилым людям, гостя башни тяготил постоянный озноб, поэтому он кутался в потрепанный плащ с полуоблезлой оторочкой из лисьего меха. Подобные одеяния давно вышли из моды, но когда-то, без сомнения, были дорогими и изящными.

Нынешние занятия этого чужака не стоили упоминания, а былые заслуги мало кто помнил, и он не собирался никому рассказывать о них. Ныне всего лишь старый и уставший от жизни человек просто стоял и не отрываясь смотрел в окно на заходящее осеннее солнце. Его нисколько не волновала ни окутанная полумраком комната, в которой он находился, ни многочисленные диковинки, непривычные глазу простого обывателя: забитые книгами и свитками полки, столы с множеством древних магических артефактов, реторты и колбы с зельями, на которых лениво плясали закатные отсветы. Кто знает, о чем он думал в эти мгновения. Быть может, он уже настолько выжил из ума, что явился в чужой дом, сам не ведая с какой целью, может, просто забрел сюда случайно, но скорее всего – он просто знал, что однажды должен будет сюда прийти, и, как мог, оттягивал эту встречу. Закатный осенний лес – что может быть прекраснее… Это волшебное зрелище так заворожило белобородого, что он даже чуть вздрогнул, когда за спиной раздался скрип засова и звон ключей. Все верно – чужак был заперт в комнате на самом верхнем этаже, под самой крышей, но он никому не открыл бы секрета, как там оказался.

Тяжелая дубовая дверь медленно отворилась. В комнату вошли двое: старый волшебник в длинной лазурной мантии, опиравшийся при ходьбе на резной посох, и его ученик. Парнишка, облаченный в свободную белую рубаху и штаны-чулки, держал в руке подсвечник с горящими свечами, которые отбрасывали на стены причудливые отблески.

Старик обернулся к ним. Увидев нежданного гостя, новоприбывшие на миг застыли. Однако чародей быстро пришел в себя и медленно прошел через комнату, шаркая невысокими сапожками, к потухшему камину и стоящему подле удобному мягкому креслу. Кряхтя, уселся и прислонил посох к подлокотнику. Ученик, стуча остроносыми башмаками, тем временем поставил на стол подсвечник и принялся не без труда запирать дверь, с любопытством оглядываясь на странного чужака.

– Я знал, что ты придешь, – тихо проговорил волшебник. – Всегда это знал.

Было видно, что хозяин башни ничуть не моложе своего гостя. Его дряхлость выглядела настолько древней, что казалось, будто старик прямо сейчас осыплется прахом. Дрожащий взгляд утомленных извечной рутиной глаз увядшего мага уже был не так цепок, как раньше, но столь же холоден. Ныне левый глаз его был незряч и затянут серой пеленой, в то время как правый – по-прежнему синий – покрывали крохотные ветвящиеся трещинки, будто клочок земли, высохшей без дождей. Чародей время от времени поглаживал короткую седую бороду и глухо покашливал.

Парнишка, не дожидаясь указаний, принялся зажигать свечи на причудливых серебряных подсвечниках в стенных нишах. Каждый из них походил на изогнутую древесную ветку с каплями прошедшего ливня, застывшими в изумительно тонкой, но довольно мрачной ковке. Гостю в старом лисьем плаще на миг показалось, что это кровь, а не вода, но то был лишь коварный дрожащий свет, отливавший багрянцем на металле. Ученик умело чиркнул огнивом, и вскоре в углу ожил камин. Комната начала наполняться теплом, послышался хруст горящих дров.