Та Сторона Одиночества - Мария Ерова

Часть первая. Пролог

Солнечный свет заливал все вокруг. Здесь было настоящее пекло. Да к тому же, полдень. Широкая пыльная дорога разделяла два ряда маленьких, похожих друг на друга домиков с высокими заборами и приветливыми разноцветными фасадами, людей видно не было – в это время основная часть населения, должно быть, находилась на работе, другие прятались в тени своих жилищ.

Пугливые кошки ловко удирали от малейшего шороха, другие любопытно наблюдали за чужаком – идущим вдоль улицы молодым, приятной внешности мужчиной, который улыбался даже этим зверькам, так великодушен и приветлив был его вид.

Он явно был не знаком с эти местом, то и дело осматриваясь по сторонам, но твердо знал, куда и зачем направляется. Остановившись перед одним из домов, он сверил адрес – все верно. И твердым шагом переступил черту, с которой начинались частные владения.

От высокой калитки до двери в дом вела узкая тропинка из камня, по краям которой росли маргаритки бледно-розового цвета. Двор представлял собой сад, состоящий из деревьев, цветущих в эту пору всевозможными пастельными тонами и благоухающих пьянящими ароматами лета, и цветов, по большей части сортовых, хотя в их названии он точно не мог разобраться.

Сам домик был стар, наружная отделка давно не поправлялась, но чист и это компенсировало в какой-то мере дряхлость строения. Справа от дома, в глубине двора, виднелась деревянная постройка, скорее всего, сарай, тоже старый, закрытый на старинный амбарный замок. Слева стояли пузатые бочки с водой и был виден краешек огорода, основная часть которого находилась по ту сторону дома.

Мужчина постучал в дверь – наружного звонка просто не было. Затаил дыхание. Послышались шаги. Дверь отворилась.

На пороге показалась немолодая женщина, невысокая, полноватая, с первой проседью в темно-русых волосах. Её вид, манера держаться, взгляд – все это казалось источником добродушия, самой естественной доброжелательностью – должно быть, так оно и было – но лишь открыв рот, чтобы поинтересоваться у незнакомого гостя о причине его визита, она замерла, пытливо изучая незнакомца, краска отхлынула от ее лица, и она сдавленно задышала.

-Граф Анедо…

Теперь настала очередь графа удивляться. Не так представлял он себе их первую встречу, не те слова готовил, чтобы объясниться.

-Вы знаете меня?

-Я знала вашего отца, вы похожи. – Женщина пыталась взять себя в руки, пряча нервозность. – Половину прожитых здесь лет я ждала его как никого другого на свете, а другую половину я молилась, чтобы никогда больше не увидеть этого человека. Но вы здесь… Вы ведь пришли за НЕЙ?

Во взгляде этой женщины мелькнуло такое отчаяние, что граф не стал спешить с ответом.

-Можно войти? – Осторожно поинтересовался он, и хозяйка дома, подумав, жестом пригласила его внутрь жилища.

Здесь все было на старомодный манер – мебель, техника, даже посуда, но граф отметил чистоту и уют, что царили здесь повсюду, что и было основой понятия «дом». И ему захотелось побыть здесь подольше – слишком уж давно не сидел он на самом обычном диване в самом обычном доме, стоящем на самой обычной земле…

-Я не припомню ваше имя… - Извиняющимся тоном сказала хозяйка.

-Морис. – С улыбкой ответил граф.

-Зовите меня Эльза. – Женщина была из простых, не горделивых. – Скажите, Морис, вы голодны?

В животе урчало.

-Я бы не отказался от чашки чая.

-Да бросьте, граф, проходите на кухню, я сейчас что-нибудь приготовлю.

Гостеприимство этой женщины приятно удивило Мориса, и он сразу же проникся к ней симпатией. Граф понимал, что был нежеланным гостем в этом доме, но к нему отнеслись вежливо и терпеливо. Это подкупало.

-Вина?

Морис отрицательно покачал головой.

-Ваш отец никогда не отказывался, но всегда знал меру. И поесть тоже любил, но не прибавлял ни грамма, сколько бы не съедал за ужином, а то и на рассвете… Как он сейчас?

Граф сочувственно взглянул на женщину.

-Он умер несколько лет тому назад. – Печально изрек он.

Эльза зажмурилась как от острой боли и некоторое время молчала. Граф изучал ее лицо, гадая, что связывало её и его отца, кроме страшной тайны, ради которой он проделал весь этот путь, что было «до» - а что-то наверняка было, но спрашивать не стал.

-Так вот почему не он, а вы здесь…

-Это тоже. – Уклончиво ответил Морис. – Разговор долгий и …сложный.

Эльза кивнула, угрюмо соглашаясь.

-Я так понимаю, девочки сейчас здесь нет?

-Она гуляет с подругами, лето же…

-Расскажите, как всё произошло на самом деле?

И Эльза, задумавшись, пустилась в долгие воспоминания семнадцатилетней давности.

-Не знаю, граф, с чего и начать… Начну, пожалуй, с того дня, когда мой муж однажды сообщил мне за ужином о том, что в семействе Флоренсов происходит что-то странное – он работал конюхом в их родовом замке и, как любая прислуга, любил посплетничать о хозяевах. Я поначалу слушала в пол уха, но по мере того, как он рассказывал, мне становилось все любопытней. А говорил он о том, что старшая дочь Флоренсов Анжелика беременна, и по той причине прячут её в замке, в запертой комнате, и никому не показывают. Но слухи есть слухи. Ей всего было шестнадцать, она была красива и глупа как пробка, да в добавок ветрена как дворовая девка.

Потом поползли слухи, что забеременела та после очередного бала, на котором она танцевала исключительно с Наследником Трона – Эдвардом Элсоном, и парочку видели целующимися то здесь, то там.

Мы посмеивались, да и что нам было до их дел, пока однажды, по истечению нескольких месяцев, мой муж не притащил домой коробку и бутылку крепкого.

Вид его был страшен – бледный, точно увидел привидение или стал свидетелем чего-то ужасного, он прямо из горла прикончил всю бутылку и только тогда признался, что в коробке – ребенок.

…Мать Анжелики, хозяйка графства Виола подозвала моего муженька на Тёмном дворе, где не было лишних глаз, и вручила ему коробку с новорожденной девочкой, толстую пачку денег и приказала избавиться от ребенка любым способом, но только раз и навсегда, и держать язык за зубами.

Приказ следовало исполнить немедленно, но мой муженек струсил – убить ни в чем неповинное дитя не так уж и просто, вот он и решил, для храбрости, подкрепиться спиртным.

Я распахнула коробку – малышка спала в грубом холщовом одеяльце, такая милая, и мое сердце сжалось. Мне было уже тридцать лет, граф, но детей у нас не было, а я так мечтала быть матерью…