Лорд из города теней - Оливия Штерн

Пролог

— … Как думаешь, кого из наших выберут?

Слабый голосок Рут дрожал. Она выпалила этот вопрос и закашлялась, а я подумала, что не выберут ни ее, ни меня. Ее — потому что болеет, не переставая, все сильнее, и девочки слышали, как лекарь, неведомо каким чудом принесенный в пансион святой Матильды, говорил матушке, что недолго уже осталось, вряд ли осень переживет. Меня же — оттого, что ни один наниматель в здравом уме не позовет на работу темную ведьму.

Конечно, об этом никогда не кричали вслух, да и ведьмой никто в лицо не называл. Было принято вот так: «обладательница темного спектра магического дара». Но сути это не меняло. Темный спектр был слишком близок Теням, и уже только за это темных в народе не любили, подозревая во всех возможных и невозможных грехах. Блестящая карьера полагалась только обладательницам светлого спектра Дара, ну а темной ведьме после выпуска из пансиона только и оставалось, что ютиться где-то на окраине города или в лесной глуши. Единственное, чем темная могла прилично заработать, так это запечатыванием нор, которые прокладывали Тени, и которые нарушали стабильность материи.

Занятие это было крайне рискованное. Можно нарваться на ловушку, или даже на живую тень. Светлые маги этим не занимались, и светлых было жалко, темных же — ни капельки. Ну и что, что тень сложно убить? Ну и что, что даже полумертвая тень может выпустить вполне себе реального фантома, способного тебя задушить? Туда вам, темным, и дорога. Не просто так спектр темного Дара близок к оттенку той магии, которой владеют ненавистные твари, пришедшие, чтобы погубить наши земли!

Впрочем, в последнее время все меньше и меньше Теней выходило за пределы скрытых городов. Следовательно, все меньше темных магов требовалось для запечатывания нор и, соответственно, для молоденькой ведьмы вроде меня шансы на заработок были практически сведены к нулю.

Я покосилась на Рут, затем перевела взгляд на темную воду под ногами.

Мы стояли посреди хлипкого мостка через ручей. Я бросала в него оранжевые ягоды рябины, обрывая их с кисти. Изо рта вместе с дыханием вырывался пар. Солнце садилось за холм, окрашивая порыжевшую и побитую заморозками траву, и совсем чуть-чуть добавляло красок совершенно бледному лицу Рут.

— Не думаю, что выберут кого-то из нас двоих, — нехотя ответила я, — им наверняка нужен кто-то с даром самого светлого спектра. А мы с тобой темноваты для хорошо оплачиваемых дел.

Я никогда не сказала бы Рут о том, что услышала в коридорах пансиона. Она была доброй и милой, и совершенно беспомощной перед своей болезнью — как годовалый малыш беспомощен перед бешеным псом. Ее хотелось поддержать, чем угодно, пусть даже сладкой ложью, и я отчаянно взвалила на себя эту ношу, каждое утро убеждая Рут в том, что она выглядит лучше, чем вчера. Может, это так и было на самом деле — только вот это «лучше» походило на прозрачный свет, что струится из-за той завесы, что разделяет «здесь» и «вечно».

Порыв ветра всколыхнул рыжеватую степь, невесомо толкнул в грудь. Я плотнее запахнула края плаща и вновь посмотрела на темную и блестящую воду под мостиком. Течение здесь было медленным, и казалось, что мутная вода застыла, словно серое стекло.

— Вообще-то, я пришла за тобой, — снова подала голос Рут, — матушка сказала, что граф Уимбер приказал явиться всем.

Я пожала плечами.

— Зачем? Наверняка там Миирин, и Шейла… Вот из них кого-нибудь и выберут.

Потом я задумалась. Названное Рут имя показалось знакомым. Хоть мы и жили в уединении, но кое-какие слухи все же достигали нашего пансиона для благородных и одаренных магией сирот. Граф Уимбер, говорите? Кое-что я читала в газетах, которые бессовестно воровала у матушки. Время от времени на пожелтевших и порядком измятых страницах мелькало это имя. Лесли Уимбер возглавлял не много, ни мало, а ведомство магического сыска. Такие птицы высокого полета не заглядывают в душные, затянутые паутиной углы. Интересно, зачем ему понадобилось явиться сюда лично?

— Ладно, пойдем, посмотрим, — пробурчала я.

— Так бы сразу, — ответила Рут. Она взяла меня за руку худыми пальцами, и мы пошли, оставляя за спиной и ручей, и мостик, и степь, распахнувшую рыжие, с желтыми подпалинами, крылья.

Пансион Святой Матильды был чем-то средним между особняком и замком. Иными словами, он представлял собой двухэтажный, с чердаком, особняк, словно завернутый в кольцо довольно высоких, в два моих роста, стен. Кое-где стены рассыпались, и сквозь бреши то тут, то там, проглядывали бока здания, из темно-бордового кирпича. Некогда великолепные ажурные ворота так и остались навсегда распахнутыми, потому как их перекосило до такой степени, что не было и возможности запереть. Впрочем, от кого запирать? Местные знали, что воровать здесь совершенно нечего, а девицы, содержащиеся в пансионе, настолько измучены недоеданием, простудами и упражнениями в магической науке, что склонить кого-нибудь из них к страсти пылкой казалось задачей невыполнимой.

Шагая к парадному, я задумчиво жевала остатки рябины. Это нарядное деревце росло на заднем дворе, и ягоды, как правило, не доживали до зимы: их обрывали воспитанницы ещё по осени. Мысли крутились вокруг персоны графа Уимбера. Что ему здесь нужно? Неужели для себя кого-нибудь ищет? В ассистентки?

Ненароком вспомнился дагерротип из газеты, Уимбер на фоне им же убитой тени, поставил сапог на спину твари, и даже на изображении видно, что каблук щегольской туфли провалился в черную плоть, которая как будто лохмотьями расплескалась по мостовой… Лесли Уимбер улыбался, демонстрировал ровные зубы и задорные ямочки на гладко выбритых щеках и широком подбородке. А мне дагерротип не понравился. Это было похоже на то, как будто Лесли Уимбер побывал на охоте и приказал запечатлеть себя на фоне убитого кабанчика. А тень, между прочим, была разумной тварью. Даже похожей на нас. Только когда умирала, превращалась как будто бы в кучу черных лохмотьев, длинных, полупрозрачных.

Тени не были виноваты в том, что первым миром на их вечном пути оказался наш. И они совершенно не были виноваты в том, что те карманы реальности, которые они сооружали, могли привести к массовым провалам грунта в нашем мире. Но наш король объявил их крысами и дал дозволение убивать. И красивый молодой Уимбер щеголял новым сюртуком на фоне убитой тени, совершенно искренне гордился собой, потому что надо быть очень сильным магом и одновременно очень хитрым охотником, чтобы справиться с Тенью. Они ведь — древние. Не то, что люди.

— Мы не знаем, какую работу будет предлагать граф, — уже на ступенях сказала Рут, — а вдруг ему как раз и нужна магесса с даром темного спектра, чтобы запечатывать норы?

— Возможно. Поглядим.

Пожав плечами, я изо всех сил навалилась на отсыревшие двери, поднажала — и через несколько минут мы торопливо шагали через темноватый холл. Я зябко поежилась: иной раз мне казалось, что внутри пансиона ещё холоднее, чем снаружи, под степными ветрами.