Тигры Редфернов - Аргентина Танго

* * *

Блэкуит, Бресвейн, Авентин, осень 1864 года

5 сентября

— Ну вот и все, — довольно сказал Бреннон, подписывая судебные листы для отправки дела в собственно суд, — осталось запаковать — и на покой с чистой совестью, э?

Бирн вздрогнул всем телом. Минуло уже пять месяцев с тех пор, как Натан вернулся из отпуска, а детектив все еще не до конца пришел в себя. Внезапно он осознал, какую свинью начальство может подложить ему в любой момент, свалив на пенсию. Комиссар умиленно вспомнил, с какой радостью — и скоростью! — старший детектив смотался из кабинета, едва закончив с пространным докладом. Единственное, что напоминало о месячном владычестве Бирна — новые жалюзи и другое кресло. Жалюзи, кстати, понравились Бреннону больше штор. Сентябрь был по-летнему теплый, и солнце прогревало комнату даже сквозь узкие щели между планками.

— Денек сегодня — чудо, — заметил комиссар. — Самое то для пикника или рыбалки.

— В Туине не советовал бы, сэр, — вежливо ответил Бирн, не переставая сверлить его подозрительным взглядом. — Намедни из него безглазых рыб выловили. И еще не то выловят, ежели дальше будут все сточные воды в него лить.

— За город можно выбраться, — продолжил Натан, ехидно поглядывая на детектива. — Чистый воздух, ветер свободы, то-се. А?

— Не люблю деревню, сэр.

— Да, в городе повеселее, — кивнул Бреннон и захлопнул папку. — Режут, грабят и насилуют на каждом шагу.

Он придвинул стопку папок Бирну, и детектив принялся упаковывать их в коробку. Натан подошел к окну и выглянул в щелку между планками жалюзи. Двое рабочих под присмотром Виктора ван Аллена обновляли краску на фасаде кафе. Рядом кипела стройка — Валентина купила соседнее здание и расширяла дело. Полицейские уже с вожделением мечтали о будущих обедах и ужинах, за которые не придется вести борьбу с клерками и прочими посетителями в маленьком зале «Раковины». В дверь постучали.

— Вас вызывает мистер Бройд, сэр, — доложил дежурный. — Вас и детектива Бирна.

Бирн судорожно дернул завязки на коробке.

— Сейчас будем. Расслабься, — добавил комиссар добродушно, — я не собираюсь на пенсию на этой неделе.

— Оно хорошо, сэр, — пробормотал Бирн. — Что вам там делать-то, на пенсии?

Бреннон знал, почему детектив так опасается карьерного роста — по департаменту вовсю распространялись слухи, что комиссар отдела убийств вот-вот лишится холостяцкой свободы и оставит свой кабинет ради вящего процветания кафе и пекарни. Натан посопел. Найти бы этого распространителя, да потолковать с ним по душам!

Велев дежурному отнести коробку в экспедиционный отдел, Бреннон запер дверь и поправил прибитый под табличкой амулет. Детектив тоже еще носил серебряный медальон, который получил от Лонгсдейла, а смешки коллег за последнее время сошли почти на нет. Поднимаясь по лестнице, Натан перебирал в памяти множество тухлых дел, которые закрывались за недостаточностью улик или висели годами без движения, и прикидывал, сколько из них было бы раскрыто при помощи консультанта.

— Сэр, вы забыли, — Бирн протянул ему какой-то листочек. — Я нашел его в книге.

— Какой книге?

— Классификация нежити, — детектив кашлянул. — Взял почитать у Лонгсдейла.

Бреннон сунул бумажку в карман и постучался к шефу.

— Как тебе чтиво? Захватывающе, а?

— Не то слово, сэр, — хмуро отозвался детектив и вошел в кабинет следом за ним. Внутри плавали клубы дыма, а посреди табачного тумана восседал Бройд и пыхтел сквозь сигару, изучая какое-то письмо. Определить характер пыхтения Бреннон не смог — не то торжествующее, не то удивленное, а, может, и раздраженное…

— На, прочти, — сходу заявил шеф и толкнул письмо по столу. — Ну каково, а?

Комиссар разогнал посланием клубы дыма и подошел поближе к окну. Письмо, на нескольких плотных листах с бледно пропечатанным гербом наверху, было написано с немалым количеством ошибок. Натан не без труда продрался сквозь косноязычные восхваления, добрался до сути и удивленно присвистнул.

— Они это серьезно, сэр?

— Как поп во время проповеди, — фыркнул Бройд и помахал другим письмом: — Это мне прислали высокопоставленные парни из Отдела республиканской безопасности, прямиком из Министерства внутренних дел. Никаких шуток.

Бирн негромко кашлянул, и Бройд кивком велел комиссару огласить прочитанное.

— К нам едут коллеги с континента, — Бреннон прищурился на название: — Из Лин-ден-шт… тш… штрассе?.. Словом, уголовная полиция кайзера желает приобщиться к нашему опыту, потому что их весьма впечатлили наши успехи. В установлении, — прочитал комиссар, — порядка и законности в столь краткий срок в таком молодом государстве.

— Кайзера? — с изумлением переспросил Бирн. — А как они, простите, будут приобщаться? Я на их языке ни слова не знаю, а они на нашем?

— Гммм, — глубокомысленно изрек комиссар и полистал пространное письмо в поисках ответа.

— Насчет этого не волнуйтесь, — сказал шеф. — Как заверяет меня заместитель начальника ОРБ, все прибывающие довольно сносно говорят на риадском. Всего их будет трое, и к ним приставят переводчика на всякий случай.

— Но почему к нам, сэр? — спросил Бирн. — Разве их не интересует столичная полиция в первую очередь?

— Кайзер Доргерна затеял реформу полиции и уголовного сыска, — пояснил Бройд. — Ему интересно, как все устроено на местах. Вот наше место они и хотят посмотреть.

— Черт подери! — воскликнул Натан, долистав до конца. — На наши головы свалится аж целый секретарь министра!

— Мистер Франц Эйслер, секретарь министра внутренних дел, — зачитал Бройд, мрачнея на глазах, — мистер Конрад Штрауб, старший инспектор столичного полицейского управления, и доктор Йоганн Ройзман, специалист по криминалистике. Нам уже велено облизывать и носить на руках. Видимо, кто-то оттуда, — он ткнул сигарой в потолок, — хочет подлизаться к кайзеру Вильгельму. Пока у него самая большая армия, то и влияние на континенте тоже не из последних.

Бреннон тяжело вздохнул.

— Ну хорошо, кто-то оттуда хочет, а нам что делать? Вымыть департамент с мылом, поставить цветочки, расстелить шелковые ковры, организовать танец семи покрывал?

— Вы — собирайте чемодан, — сурово цыкнул Бройд. — Поедете со мной в столицу, встречать.

— Я?! — комиссар подавился воплем «За что?» и умоляюще уставился на шефа. — Зачем?