Месть со вкусом мяты - Руслёна

Пролог

Началась эта история давным-давно. Ещё лет десять назад… для него, по крайней мере.

У себя на родине совершил очень нехороший поступок. Или хороший? Смотря, кто и как его расценивал. Но, поскольку он был не совсем простым человеком, да и… не совсем, чтобы… Впрочем, неважно. Одним словом, лишив мужчину всех регалий (ну почти!) его изгнал на несколько лет в другую страну, совсем другую… И, мало этого, ещё в самый дальний и непрезентабельный её уголок. Ему пришлось адаптироваться абсолютно в новых условиях, учить язык, все словечки и привычки данного народа, чтобы не отличаться от них ничем. На родине остался брат с семьёй и, хоть брат и не очень любил его, но помогал, чем мог, в обход условий изгнания.

— …Вы не должны появляться на этих землях в течение двадцати лет. Если вас увидят, каторги не миновать…

И вот осталось всего ничего, каких-то восемь лети всё пошло кувырком…

Секретарша гендиректора стройконторы местного разлива, но от известного московского СТРОЙчегототамООО Нина Петровна, дама лет около сорока, строгая и довольно чопорная, сидела уже пятнадцать минут в напряжении, прислушиваясь, что делается у него в кабинете. Потому что туда зашла Люсьена Клубничкина — главный экономист их филиала, особа решительная и, в соответствии с этим, иногда скандальная. Для близких друзей она была просто Ена, от окончания имени, а для остальных строго Люсьена. И не дай бог назвать её Люси! Всё, тушите свет… Все знали, что шеф неровно дышал к ней, но она его почему-то игнорировала. Почему — непонятно… Во-первых, шеф! Во-вторых — по нему рыдали все женщины их филиала. И не только…

Что произошло на этот раз, было пока неизвестно, но, когда Люсьена влетела, как бомба, в приёмную Горыныча, как между собой звали гендира в силу его характера и отчества, то ничего хорошего ждать не приходилось. Но вот уже пятнадцать минут стояла за дверью тишина и это нервировало Нину Петровну больше, чем сам скандал. И тут её ожидания оправдались — сначала что-то грохнуло, потом зазвенело.

— Так, снова стекло? Или вазу? — она дрожащими руками стала искать телефон стекольщика, на всякий случай. А что грохнуло перед этим? Уж не убил ли он её ненароком? Или она его… С неё станется.

И тут началось!

— Да ты козёл! Понял? Какой ты начальник? Никакой! Да и мужчина так себе! Просто тьфу на тебя! Да мне и работать-то под твоим, типа, руководством осточ…етело! Самодур! Быстро дал мне увольнительную и всё, что я здесь заработала за пять лет! Я, может, всю жизнь мечтала на юга съездить, а из-за грёбанной работы сидела безвылазно на твоих “галерах”!

Что верно, то верно, Люсьена работала на совесть. Что же так её разозлило? Нина Петровна терялась в догадках. Тут снова что-то грохнуло и, наконец, раздался голос Горыныча (странно, что только сейчас…):

— Вон отсюда! И чтобы заявление уже через пять минут было у меня на столе!

Нина Петровна зажмурилась. Дверь кабинета тут же с треском распахнулась и, ударившись о стену, полетела снова назад, но Люсьена быстрее лани проскочила, и дверь захлопнулась за её спиной.

— Принесу, не переживай! — крикнула она в уже закрытую дверь. — Вот Змей, а? Убить и закопать!

Она подошла к общественной урне у выхода и плюнула туда своей мятной жвачкой. Глянула на секретаршу и мило улыбнулась:

— Очередное увольнение, Нинуля, — и подмигнув, вышла, виляя бёдрами и цокая высоченными каблуками.

Нина покачала головой — и как она ещё дожила до своих двадцати пяти с таким характером.

Следом вышел гендир. По виду трудно было сказать, что там произошло, он был, как всегда, спокоен и даже весел. Как будто стычки с Люсьеной его забавляли, не более.

— Нина Петровна, пригласите уборщицу в мой кабинет. Убрать надо кое-что. А я отлучусь минут, этак, на двадцать, — и пошёл на выход, напевая, явно, сочинённое на ходу:

— Голубоглазая блондинка,

очаровала ты меня!

Твоя улыбка, прям, с картинки!

Ну поцелуй скорей меня!

— Хорошо, Виктор Горянович, — она тут же нажала на новеньком пульте кнопочку “УБОРКА” и сказала ровным, не раз уже отрепетированным, голосом:

— Анна, зайдите в кабинет к Виктору Горяновичу, требуется уборка. Это все поручения? — повернулась к уходившему шефу.

— Да, разумеется.

Он вышел так, как будто шёл не покурить в свою комнату для медитаций, как он её называл, а, как минимум, на заседание очередного пленума ВЦИК *.

Пока Ена весело писала заявление об уходе, её непосредственный начальник беседовал с кем-то в своей медитационной комнате. Туда ходу никому не было, он сидел в строгом одиночестве, поэтому было бы странно услышать, что он с кем-то там разговаривает. Разве что, по телефону. Но никто и не рисковал заходить ни непосредственно в комнату, ни даже просто постоять рядом и подслушать, чтобы проверить. А там шёл прелюбопытный разговор…

— Слушай, я устал слушать твоё нытьё по поводу твоего одиночества и как тебе тяжело растить одному двойняшек…..Нет, предложений никаких, что я, тебя не знаю? Тебе всё равно не угодить. Не надо было выгонять жену. Подумаешь, пару раз изменила. С кем не бывает. С кем, с кем… Не со мной, однозначно. Не до такой степени “гадкий я”. Знал, на ком женишься, у них у всех в роду темперамент зашкаливает. Хехе!

…Ладно, ладно, я не смеюсь, это нервное. А ты думаешь, что с людьми легко работать? Тут такие экземпляры попадаются, что только держись! Похуже твоей бывшей…

…Даже не знаю, когда появлюсь. А коридор от аэропорта открыт ещё? Ну, проверь на всякий случай, вдруг на днях нагряну. Ладно, давай, мне идти надо, пока!

…Да, до встречи! Не ждёшь? Вот ты…

Он вышел очень довольным, встряхнул волосами, которые тут же легли обратно, и пошёл к себе. На столе уже лежало заявление Люсьены и вся смета расчётов за все годы неиспользованных отпусков, за последний месяц и сверху ещё за три месяца — на то время, пока она будет искать новую работу.

— Ого! — он даже присвистнул.

Так скрупулёзно она ни разу ещё не “рассчитывалась”. Обычно просто писала заявление, потом, через пару-тройку дней возвращалась. Он даже не подписывал ни разу. Внимательно ознакомившись, подумав минуту с поднятой над бумагой ручкой, всё же, подписал, при этом злорадно посмеиваясь и прищурившись.

====================== 

*ВЦИК — ВСЕРОССИ́ЙСКИЙ ЦЕНТРА́ЛЬНЫЙ ИСПОЛНИ́ТЕЛЬНЫЙ КОМИТЕ́Т

Люсьена была главным экономистом их холдинга и, довольно-таки, толковым. Поэтому её не хотели менять и всё ей прощали. В первую очередь Горыныч. Красивая, стройная, с пепельно-русыми волосами до плеч и голубыми, невероятного оттенка, глазами… С остальными отношения были у молодой женщины нормальными. А тут — как коса на камень… Не было недели, чтобы они о чём-то не поспорили и не поругались. Ей не составило труда получить опускные и рассчётные деньги уже в этот же день и отправиться домой в прекрасном настроении в своей маленькой машинке рено, Реношке, Реночке, как она нежно её называла.