Тревожный Саббат - Алина Воронина

Пролог

С ними говорил Заратустра…

Мальчик горел. Правая рука, обожженная до кости, безвольно свисала. Он вытянулся на больничной койке и кричал так, что даже ко всему привыкшие врачи озабоченно поджимали губы. Мальчик горел. Но в его антрацитовых зрачках не было слез, только ненависть.

Мальчик горел и молил о смерти.

Девочка стояла в кругу темных плащей, опустив голову. Над ней сплетался темный вихрь из проклятий и осуждения. Спасаясь от колючих взглядов, она закрыла лицо ладонями.

Так проходил суд ведьм.

— Я не хотела, — прошептала девочка. — Меня заставили.

— Кто же?

— Странные сны.

— Лгунья. Ты заплатишь за это!

Девочка поднимает голову, откидывая назад черные волосы. Ее янтарные глаза становятся пугающе желтыми.

— Когда-нибудь вы поймете. Найдутся ответы…

Другая девочка лежит на полу. В глазах цвета олова стоят слезы, но плакать нет сил. Она вздрагивает от руки матери на своем плече.

— Больше никакого огня. Он разрушает тебя. Только школа и дом.

— Я не хотела. Я была не в себе…

— Врешь. Ты сделала это намеренно, желая отомстить. Забудь про огонь, про цирк. У тебя будет нормальная жизнь.

— Нет…

Девочка медленно садится. Ее серые глаза становятся огромными от затаенной боли. Она берет ножницы и отрезает клок пепельных волос.

Тринадцать лет спустя

Стояла тихая ночь майского полнолуния. Темное время, когда обостряются сердечные болезни и повышается уровень преступности. А особо чувствительные люди испытывают ничем не обоснованную тревогу.

В одном из колл-центров города Верены нарастало напряжение. Сотрудники, пытаясь снять нервозность, хихикали и шутили.

— Ты веришь в привидения? — спросила напарницу светловолосая девушка в жемчужно-белой блузке, явно на пару размеров меньше, чем нужно.

— Цеся, я верю только в то, что нас лишат ежемесячной премии, если мы будем болтать. До конца смены еще целых десять минут, — с досадой ответила ей соседка, одетая в такую же тугую белую блузку и узкую юбку до колена.

Девушки лет двадцати пяти сидели в огромном зале типа опен-спейс и беспрерывно отвечали на звонки клиентов. Их можно было принять за сестер: в одинаковой форме, ярко накрашенные с аккуратно уложенными или заплетенными в косы волосами. Триста сотрудниц были разбавлены лишь парой десятков молодых людей, все на одно лицо. Операторы консультировали абонентов по различным вопросам: от новых тарифов местного оператора «Верена — два — ноль» до оформления горящих путевок в запретный город Краснокрестецк. Руководили ими менеджеры группы, которые неустанно следили за порядком и дисциплиной. Начальника девушек звали Александр, и он как раз куда-то отошел. Подруги не упустили случая перекинуться парой слов.

— Да ладно тебе, Ким, у нас на линии нет звонков. Ну, кому в десять часов вечера захочется узнать, как правильно наносить баварскую штукатурку… — Засмеялась Цеся, — Ты знаешь, что уже несколько человек видели призрак бледного юноши с книгой в подземном переходе между двумя вокзалами? Его окрестили Ницшеанцем, потому что самые шустрые углядели: томик принадлежит немецкому философу.

Ким пожала плечами. Меньше всего ее волновали духи и призраки.

Она работала с восьми часов утра и до десяти вечера и мечтала только добраться до кровати. Дома Ким ждал парень-инвалид. Они уже несколько лет спали по разным комнатам. Но девушка со злостью думала, что сегодня на улице полнолуние, и у него начнутся жуткие боли, а ей придется с сидеть рядом и опять говорить, говорить, говорить…

А осенью они поедут в литовский санаторий, где предлагали лечение целебными ваннами и иглоукалыванием. Ради этого Ким и работала в две смены, хотя давно уже утратила надежду. Несколько операций, толпы невропатологов, дерматологов и даже экстрасенсов не могли помочь Евгению. Обожженная рука, которая должна была зажить много лет назад, продолжала нестерпимо болеть и сохраняла неподвижность. Врачи разводили руками и валили все на психосоматику. Якобы Еретик, такое прозвищу дали парню в школе, сам не хотел выздоравливать.

Но Ким видела, как он закусывал губу от боли в плохую погоду, как иногда плакал во сне и шептал одно женское имя. И не знала, чему верить. Она топила свои чувства в непрерывной работе, пробежках и странных увлечениях.

Девушка бессильно застонала, резко выдернула гарнитуру из уха и… сдернула парик. Она была абсолютно лысой, вернее бритой. Отсутствие волос странным образом изменило внешность, сделав почти уродливой. Ким нахмурила белесые брови и поджала губы:

— Как же мне все надоело…

— Мне тоже. Мы просто устали от этого муравейника и бесконечной гонки, — улыбнулась ей Цеся. — А знаешь, есть такой праздник Саббат. Говорят, что тогда можно изменить свою жизнь… Неожиданно над ними нависла огромная тень:

— Ким, ты совсем стыд потеряла? Сейчас же надень парик! — прогремел Александр, сжав кулаки.

— До конца смены осталось три минуты, — пролепетала девушка.

— Значит, будешь носить парик три минуты, — уже мягче сказал менеджер, оглаживая рубашку на внушительном животе. — Кстати, сколько у тебя было продаж за прошедший час?

— Одна. Время позднее.

— Слабовато. А у тебя, Цеся?

— Одиннадцать. Просто повезло.

— Вот как надо работать, — Александр поднял указательный палец вверх.

В это время Ким мечтала, чтобы ценные указания закончились и ей разрешили уходить. С отвращением она смотрела на красное, хотя и молодое лицо менеджера, на его живот и маленькие пухлые руки. «Цеська с ним спит, стопудово. Только бы Санек не вздумал похлопать по плечу, а то меня стошнит», — пронеслось у нее в голове.

Начальник нависал над Ким и что-то говорил монотонным голосом. Девушку замутило сильнее, и она стала рассматривать лица коллег, с которыми работала уже четыре года.

«Тупое стадо. Меня не должно было здесь быть. Ненавижу эти одинаковые компьютеры, одинаковые столы, одинаковую жизнь. И больше всего стеклянные перегородки. Вот Татьяна, знаю стопроцентно, что у нее трое детей от разных мужчин. Но замужем не была ни разу. Остается всегда на полторы смены. Видно, маловато бабла дают любовники. Тема по Кличке Нейрохирург точно спит с Великим Шефом. Ему нравятся такие милые мальчики-студенты с дредами и татуировками. Главное, что татушки под беленькой рубашкой видит только Великий. Цеся… Холеная офисная блондинка с самыми красивыми ногтями на свете. Пришла сразу после окончания института. Бывшая одноклассница. Ей бы точно дали титул „Мисс-оператор колл-центра“. Спорю, что скоро на повышение пойдет…»