Пятиборец - Сергей Антонов

Двадцатый век остался позади. Ученые открывают все новые тайны мироздания, а прогресс вытесняет из людской памяти древние мифы и легенды. И лишь немногие знают о борьбе, которую испокон веку ведут Рыцари Лиги Саламандры против Ночи и ее чад. Сегодня они сражаются за пределами нашей реальности, но недалек тот час, когда ареной сражения станет и наш мир...

Андрей пригладил мокрые после душа волосы и встретился взглядом со своим отражением в зеркале. Из серебристой глубины на него смотрел сероглазый парень лет двадцати пяти на вид. Кстати, так оно и было. Не далее как позавчера он отметил эту дату в кругу друзей, российских пятиборцев. На первый взгляд, Андрей Брюсов ничем не выделялся из своей команды. Такой же стройный, поджарый и мускулистый, как и все спортсмены. Однако в Англии его почему-то сразу стали принимать за англичанина. Наверное, из-за формы лица, оно у него было вытянутое, с массивным выступающим подбородком, выпуклыми скулами и высоким лбом. От отца Андрей унаследовал немалый рост, от матери темно-русые волосы иброви, тонкий нос и красиво очерченные губы. Сам он был недоволен своей внешностью, считая ее недостаточно славянской.

За дверью ванной раздались истошные крики и звуки, похожие на шлепки по боксерской груше. Все ясно: Корниша включил гостиничный телевизор на полную громкость. Брюсов накинул на себя халат с российской символикой, повернул золоченую ручку в виде птичьей лапы и вышел из ванной. Так и есть. Лаврик Корнилов, нацепив на свой рязанский нос тридэшные очки, дожидался «сокамерника», чтобы выведать у него, о чем болтают герои боевика.

Дело в том, что Брюсов в свое время окончил школу с английским уклоном, затем филфак МГУ по классу того же языка. Поэтому во время заграничных поездок ему нередко приходилось выступать в роли второго переводчика нашей команды. Андрей присел на свою кровать, все еще надеясь, что на этот раз его минует чаша сия, но Корнилов с ходу набросился на него:

—Долго полощешься, Андрюха! Тут такое... Никак не могу въехать, что эта Барби втирает тому клоуну. Переведи, плиз!

Брюсов взглянул на раздвоенное изображение. Только наивный, девственно невежественный Димка мог нуждаться в переводе. Сюжет второсортного голливудского боевичка строился на конфликте уличных банд и был проще пареной репы: мексиканские лос-бандитос захватили в плен белокурую девушку главного героя. Андрей в нескольких словах пересказал монолог о ее нравственных страданиях Лаврику и получил передышку — началась финальная драка. ТеперьКорнилов в переводе яростных факов уже не нуждался, поскольку знал их не хуже Брюсова.

Андрей воспользовался моментом, чтобы надеть джинсы, свитер и кроссовки. Достал из-под кровати спортивную сумку, выудил из нее верный ноутбук. После включения на экране высветились крепостные стены и башни Кремля — патриотический вариант брюсовского рабочего стола. Обычно Андрей использовал картинку Стоунхенджа, но, попав в Англию, решил заменить ее чем-то более ностальгическим.

В скайпе его уже поджидал отец. Андрей подумал, что папа наверняка успел подготовить для него пару-тройку нотаций, как это у него принято. Уж лучше переводить Димке истории о жизни многострадальных американцев, чем выслушивать нравоучения родителя. Однако мексиканское побоище уже закончилось безоговорочной капитуляцией плохих парней. Положительный герой заплатил за свой триумф всего лишь фингалами под каждым глазом. И теперь ему оставалось только получить вознаграждение натурой от спасенной им смазливой блодинки.

Андрей с облегчением щелкнул мышкой по кнопке вызова. В динамиках послышался грохот передвигаемого микрофона.

—Привет, сын! У тебя все в порядке?

—Здорово, па. Я в норме.

—Как твои успехи?

—Серебряная медаль.

—Поздравляю. — В голосе отца послышались нотки сочувствия. — Что случилось?

—Не повезло с лошадью. Наверное, школьная медаль — это первое и последнее золото в моей жизни.

—Тебе элементарно не хватает уверенности в себе. Вот если бы ты прислушивался к гороскопам, все было бы проще.

О боже! Андрей почувствовал сильное желание захлопнуть крышку ноутбука. Он предполагал, что отец заведет свою любимую песню о гороскопах, но никак не рассчитывал, что это произойдет так скоро.

Сергей Валентинович Брюсов считался признанным авторитетом в узких кругах московских астрологов-профессионалов. Он благосклонно соглашался с такой лестной оценкой своих способностей, поскольку был свято уверен, что ведет род от соратника царя Петра I и автора знаменитого астрологического календаря — Якоба Брюса, более известного в России под именем Яков Вилимович. На стене московской квартиры Брюсовых висел портрет этого загадочного шотландца, грозного видом старика в парике с локонами до плеч. Судя по шитому серебром камзолу кружевному воротнику, трости с золотым набалдашником и усеянным бриллиантами пряжкам на тупоносых башмаках, старик в дотациях не нуждался.

Андрей никогда не принимал рассказов отца о предке-астрологе всерьез. Брюсовы железные птицы, вылетавшие из окон Сухаревой башни, и прочие его чудеса еще в десятилетнем возрасте перестали производить на него впечатление. А в пятнадцать, когда мать неожиданно для всех погибла в автомобильной катастрофе, мальчик окончательно разуверился в провидческих способностях отца. Однако, несмотря на воинственный скептицизм Андрея, Сергей Валентинович продолжал колдовать над своими гороскопами и пичкать сына мистическими советами.

—А в чем дело, папа? — тяжело вздохнув, спросил Андрей. — Меркурий во втором доме, Аннушка пролила подсолнечное масло?

—Мне не до шуток, Андрей, — возразил Брюсов-старший охрипшим от волнения голосом. — Звезды сегодня тебе не благоволят, будь осторожен.

—Я сбился со счета. В сотый или в тысячный раз?

—Лондон для тебя очень опасное место, сын. Особенно нынешним вечером. Ни в коем случае не покидай своего номера. Послушай меня, я давно хотел рассказать тебе всю правду. Никуда не выходи из номера, я сейчас...

—Вот жаль, а я как раз собрался прогуляться по Лондону, — ответил Андрей, не сдержав смешка. — До завтра, па.

Прежде чем отец успел разразиться новыми пророчествами, Андрей вырубил скайп и выключил ноутбук. Сунул в кармашек на ремне «Визит Голден-кард» и направился к выходу, но на пороге остановился, будто что-то вспомнив, и бросил через всю комнату мобильник на свою постель.

—Корниша, если позвонит отец, скажи, плиз, что перезвоню ему завтра. Гуд бай, — пропел он, сделав ручкой товарищу, который взялся смотреть очередной боевик и никак на его слова не отреагировал.

Брюсов спустился в вестибюль и вышел из отеля. Через минуту он уже шагал по лондонским улицам, изредка останавливаясь перед витринами магазинов. Он побывал на Трафальгарской площади, вдоволь налюбовался памятником Великому лондонскому пожару. Оказавшись на Тауэрском мосту, он огляделся: по обе стороны Темзы широко раскинулся сияющий ночными окнами восьмимиллионный город.