Дорога без возврата - Анджей Сапковский

Сапковскии представляет Сапковского

Анджеи Сапковский, AL польской фэнтези, явился на свет подзнаком Близнецов чертовски давно тому назад. Во всех занятиях, действиях ипрофессиях, которыми он занимался в жизни, он всегда оказывался enfantterrible. К сожалению, к фантастике он обратился очень поздно, чтобы улюбителей этого жанра, так называемых «фэнов», слыть кем-то иным, нежелидряхлым стариком. Впрочем, Сапковского не волнует мнение так называемого«фэндо-ма», ибо вышеупомянутый фэндом он считает чем-то вроде почитателейСкрипящих Скрипунов и Болтливых Болтунов, то есть группировкой, которая с точкизрения значимости для страны и народа далеко отстает от Союза Заводчиков Мелкихи Пернатых Животных.

* Перевод Е.П. Вайсброта.

Имеет место мнение, будто Сапковский пишет фэнтези лишьпостольку, поскольку не в состоянии написать ничего иного. Некоторыеутверждают, что Сапковский ищет в фэнте-зи бегства от реальности, которая егоужасает. Слышны также голоса, утверждающие, якобы Сапковский страдает легкойформой шизофрении и глубоко верит в чары, вампиров, драконов и прочих кощеев,то есть описывает собственные галлю-

цинации. Существует также значительная группа, считающая,что Сапковский пишет ради денег, ибо он сверх всякого воображения безмерноалчен и жаден. В последнее время пробиваются голоса, склонные считатьтворчество Сапковского неудачной попыткой понравиться столь же различным, скольи многочисленным девицам и даже замужним дамам.

Поскольку сам автор отказывается комментировать истинностьвышеприведенных мнений, постольку проблему подвергли анализу серьезные критикифантастической литературы, однако они не пришли ни к какому серьезному выводу,ограничившись исключительно тем, что окрестили Сапковского постмодернистом.Писатель почувствовал себя оскорбленным таким эпитетом и заявил, что егоэротические склонности есть его личное дело и что если кто-то считает себяневинным, то, пожалуйста, он не возражает, пусть тот бросит в него камень.

Ну а коли уж пошла речь о наклонностях и предпочтениях, тооб авторе «Ведьмака» и «Дороги без возврата» известно, что из животных онобожает кошек, из цветов – цветную капусту, а из чтива – в последнее времяграффити на стенах и заборах. Перечень того, что он не любит, во-первых,слишком обширен, чтобы его где бы то ни было публиковать, а во-вторых,постоянно увеличивается.

P.S. Когда Сапковского спросили, как он относится к тому,что на основе его инициалов ему дали прозвище АС, Анджей Сапковский заявил, чтопрямо-таки ног под собой не чувствует от радости, ибо исключительно посчастливой случайности его не зовут Жаном Октавистом Пейрак-Адамкевичем.

Анджей Сапковский, Берлин, 1992 г.

Сидевшая на плече у Висенны птица что-то проскрипела,взмахнула пестрыми крылышками и, шумно взлетев, порхнула в заросли. Висеннапридержала коня, прислушалась, потом осторожно двинулась вдоль лесной дорожки.

Мужчина сидел, привалившись спиной к столбу, вкопанному наразвилке, и, казалось, спал. Однако, подъехав ближе, Висенна увидела, что глазау него открыты. К тому же он был ранен. Сделанная наспех повязка на левом плечеи предплечье пропиталась еще не успевшей почернеть кровью.

– Привет, парень, – проговорил раненый, выплевываядлинный стебелек. – Далеко ли путь держишь, позволь спросить?

Висенне не понравилось, что ее назвали «парнем», и она,откинув с головы капюшон, ответила:

– Спросить-то можно, да откуда вдруг такое любопытство?

– Простите, госпожа, – прищурился мужчина. – Навас мужская одежда. А что до любопытства, так оно оттуда, что развилок-то этоне простой. Случилось тут со мной… любопытное приключение…

Droga Bez Fowrotu. Перевод с польского СП. Вайсброта.

– Вижу, – прервала Висенна, глядя на полускрытоепапоротниками, неестественно скрючившееся тело шагах в десяти от столба.

Мужчина проследил за ее взглядом. Потом их глазавстретились. Висенна, как бы откидывая волосы со лба, коснулась диадемы,прикрытой перевязкой из змеиной шкурки.

– Угу, – спокойно сказал раненый. – Покойник. Острыеу вас глаза. Небось считаете меня разбойником, верно?

– Неверно, – сказала Висенна, не отнимая руки отдиадемы.

– А… – вздохнул мужчина. – Ну да… Но…

– Твоя рана кровоточит.

– У большинства ран такое странное свойство –кровоточить, – усмехнулся раненый. У него были красивые зубы.

– Если перебинтовать одной рукой, кровоточить будет долго.

– Неужто хотите облагодетельствовать меня своей помощью?

Висенна спрыгнула с коня, прочертив каблуком мягкую землю.

– Меня зовут Висенна, – сказала он. – Я непривыкла благодетельствовать. Кроме того, не терплю, когда ко мне обращаются вомножественном числе. Встать можешь?

– Могу. А надо?

– Нет.

– Висенна, – сказал мужчина, слегка приподнявшись,чтобы позволить ей развернуть повязку. – Красивое имя. Тебе кто-нибудь ужеговорил, Висенна, что у тебя прекрасные волосы? Такой цвет называется медным,верно?

– Нет. Рыжим.

– Ага. Когда закончишь, подарю букет люпинов, вон тех, чторастут во рву. А пока перевязываешь, расскажу, чтобы убить время, что со мной приключилось.Я, видишь ли, пришел той же дорогой, что и ты. Ляжу – на развилке столб. Вотэтот самый. На столбе доска. Эй, больно.

– У большинства ран такое странное свойство – болеть. –Висенна оторвала последний слой полотна, даже не стараясь делать это мягко.

– Верно, забыл. О чем это я… Ах да. Подхожу, смотрю – надоске надпись. Каракули какие-то. Я когда-то знавал лучника, который ухитрялся,прости, написать на снегу буковки покрасив-ше. Читаю… А это что такое, мазель?Что за камушек? А, черт побери… Такого мне видеть не доводилось.

Висенна медленно провела вдоль раны гематитом. Кровотечениетут же прекратилось. Прикрыв глаза, она схватила плечо мужчины обеими руками,крепко прижала края раны. Отняла руки – ткань срослась, осталось утолщение ипурпурная полоска.

Мужчина молчал, внимательно глядя на нее. Потом осторожнопомассировал плечо, потер шрам, покрутил головой. Натянул окровавленный кусокрубашки и куртку, встал, поднял с земли меч на поясе, скрепленном застежкой ввиде драконьей головы, кошель и фляжку.