Книга шипов и огня - Рэй Карсон

Часть 1 Глава 1

Моя спальня освещена мерцанием молитвенных свечей. Книга со Священным текстом лежит на кровати раскрытая, со смятыми страницами. Колени все в синяках от долгого стояния на каменном полу, Божественный камень пульсирует в пупке. Я долго молилась — нет, слезно умоляла, — чтобы король Алехандро де Вега, мой будущий супруг, оказался уродливым, толстым и старым.

Сегодня день моей свадьбы. А еще сегодня мне исполняется шестнадцать лет.

Обычно я избегаю зеркал, но сегодня — особенный день, так что можно рискнуть. Видно не очень хорошо, хрустальная поверхность неровная, голова раскалывается, и меня шатает от голода. Но даже в размытом отражении свадебное платье просто прекрасно, оно сделано из шелка, блестящего, словно вода в ясный день, и украшено стеклянными бусинами, которые переливаются при каждом моем движении. Вышитые розы украшают подол и широкие манжеты рукавов. Это шедевр, особенно если принимать во внимание, насколько быстро его сшили.

Но я-то знаю, что вся красота платья значительно померкнет, как только его застегнут на мне.

Я делаю вдох и пытаюсь помочь. Нянюшка Химена и леди Аньяхи подкрадываются ко мне, вооружившись пуговичными крючками, с извиняющимися улыбками на лицах.

— Вдохни поглубже, солнышко, — руководит Химена, — а теперь выдохни. Все до конца выдохни, милая.

Я выталкиваю воздух из легких, выдыхаю до конца, пока не начинает кружиться голова. Фрейлины колдуют вокруг меня со своими приспособлениями. Я вижу в отражении, как лиф платья начинает морщить. Платье впивается в тело чуть выше бедер. В боку нарастает колющая боль, подобная той, что возникает, когда я поднимаюсь по лестнице.

— Еще чуть-чуть, Элиза, — подбадривает меня Аньяхи, но меня не покидает болезненное предчувствие, что когда я вдохну снова, платье сдавит мои легкие мертвой хваткой. Хочется сорвать с себя все это. Вот бы не выходить замуж.

— Вот и все! — восклицают они хором и отходят назад, чтобы восхититься своей работой.

— Как тебе? — осторожно спрашивает Аньяхи.

Наряд позволяет мне делать лишь малюсенькие вдохи.

— Я думаю… — Я мрачно смотрю на свою грудь. Декольте глубоко вонзилось в мою плоть. — Четыре! — восклицаю я отчаянно. — У меня четыре груди!

У нянюшки смешно меняется лицо. В прошлом году она заверяла меня, что моя округляющаяся грудь будет производить невероятный эффект на особ противоположного пола.

— Очень красивый наряд, — говорит Аньяхи, взглядом указывая на юбку.

Я качаю головой.

— Я просто сосиска, — выдыхаю я, — большая сарделька в оболочке из белого шелка.

Хочется плакать. Или смеяться. Я еще не решила.

Решение рассмеяться почти победило, но мои фрейлины приближаются ко мне и, тряся седеющими кудрями, ласково кудахчут что-то сочувственное и вдохновляющее.

— Нет, ты что, ты прекрасная невеста! — восклицает Аньяхи.

— Просто ты взрослеешь, у тебя молодой растущий организм. И такие красивые глаза! Король Алехандро и не заметит, что наряд сидит немного плотно.

Вот теперь я точно плачу, потому что невозможно вынести сочувствие и потому что Химена не смотрит мне в глаза, пока Аньяхи произносит свои утешительные лживые слова.

Через секунду я плачу уже из-за того, что вообще не хочу надевать это платье.

Пока я судорожно вздыхаю, Аньяхи целует меня в макушку, а Химена вытирает мне слезы. Чтобы плакать, необходимо глубоко дышать. Необходима целая прорва воздуха. Шелк натягивается, пуговки впиваются в тело, ткань рвется. Хрустальные бусинки звенят, падая на изразцовый пол, а воздух широкой рекой втекает в мои голодные легкие. Живот в ответ сердито гудит.

Мои фрейлины падают на колени и быстрыми пальцами пробегают по овечьим шкурам, служащим ковриками, по щелям между плитками, пытаясь найти вырвавшиеся на свободу пуговки.

— Мне нужна еще неделя, — говорит Химена с пола. — Всего лишь неделя, чтобы должным образом подогнать. Все-таки королевская свадьба привлечет внимание!

Все это и меня тоже пугает своей внезапностью.

Теперь корсаж достаточно просторен, и я могу сама расстегнуть оставшиеся пуговки. Я высовываю руки из рукавов и тяну платье вниз, пытаюсь снять его с бедер, но ткань снова трещит, так что приходится снимать его через голову. Я отшвыриваю его в сторону, не замечая, что юбка соскользнула с моей постели на пол. Вместо изящного наряда я надеваю грубую шерстяную одежду. Она кусает кожу, но зато она большая и бесформенная, а значит, волноваться не о чем.

Я поворачиваюсь спиной к моим фрейлинам, пытающимся навести порядок, и спускаюсь вниз на кухню. Все равно платье мне не подходит, так что лучше пойду и успокою головную боль и живот теплой выпечкой.

Моя старшая сестра Хуана-Алодия поднимает на меня глаза, когда я вхожу. Я надеюсь, что она хотя бы поздравит меня с днем рождения, но она лишь хмурится, глядя на мое платье. Она сидит у очага, спиной к округлой печи. Она элегантно скрестила ноги и покачивает стройной лодыжкой, поклевывая свой хлеб.

Почему не сестра, а я сегодня выхожу замуж?

Увидев меня, повар улыбается сквозь запачканные мукой усы и протягивает мне тарелку. Слоеная булочка на ней как будто сделана из золота, а сверху посыпана молотыми фисташками и полита медом. Рот сразу наполняется слюной. Я говорю, что мне нужно две.

Затем усаживаюсь рядом с Алодией, стараясь не задеть головой медный светильник. Она с отвращением смотрит на мою тарелку. Она не закатывает глаза, но я чувствую себя так, будто она это делает, и смотрю на нее в ответ.

— Элиза, — начинает сестра, но не знает, что еще сказать, и я решаю игнорировать ее, запихивая в рот булочку. Почти сразу же головная боль отступает.

Моя сестра меня ненавидит. Я всегда это знала. Нянюшка Химена говорит, что это потому, что именно я была избрана Богом на Служение, а не Хуана-Алодия. Бог должен был выбрать ее; она стройна и благоразумна, изящна и сильна. Лучше, чем двое сыновей, говорил папенька. Пока я жую, я рассматриваю ее — ее черные блестящие волосы и точеные щеки, ее четко очерченные дугообразные брови. Я ненавижу ее так же, как и она меня.

Когда папенька умрет, она станет королевой Оровалле. Она хочет править, а я нет, так что есть некоторая ирония в том, что я стану женой короля Алехандро и буду королевой вдвое большей и богатой страны, чем наша. Я не знаю, почему именно я должна выйти за него. Очевидно же, что король Джойи Д'Арена должен был выбрать красивую дочь, больше похожую на королеву. Я застыла, не дожевав, как только поняла, что он и выбрал.

Меня же ему просто предложили в ответ.

Слезы снова наворачиваются, и я стискиваю челюсти, пока не сводит лицо, потому что я скорее дам растоптать себя лошадям, чем раскисну при своей сестре. Представляю, что они там ему наговорили, чтобы он согласился на этот союз. Она была избрана для Служения. Нет, нет, ничего пока еще не происходило, но уже скоро, мы вас уверяем. Да, она свободно говорит на классическом языке. Нет, не красавица, зато умная. Слуги любят ее. А еще она красиво вышивает лошадок.