Другая улица - Александр Бушков

Странный капитан

Вообще-то смело можно сказать, что любой военно-полевой хирург, чем дольше времени провел на фронте, тем больше насмотрелся всяких необыкновенных вещей. Целые книги писать можно. Вот, скажем, осколок, как будто кто его специально так направил, попадает точнехонько меж двумя крупными артериями или нервами. На пару миллиметров правее-левее – и приключилась бы мгновенная смерть. А так – все обошлось. Иногда – да часто – такие осколки или пули мы не брались извлекать. Начнешь извлекать, шелохнется он не так на этот самый миллиметр – и конец. Потом понемножку врастает, место свое, так сказать, занимает в организме, и человек с ним живет иногда долгими десятилетиями без всякого вреда для организма.

Осколки и пули порой вытворяют удивительнейшие вещи. И не только они. Одного майора при близком разрыве ударило не осколком, а длинной деревянной щепкой сантиметров двадцати в длину. Прошила насквозь кожную складку под подбородком, да так и осталась торчать. Не проткнула гортань, не задела ни крупные сосуды, ни челюстно-лицевые нервы. Осторожненько разрезали кожу, вынули деревяшку, убедились, что ничего не задето, наложили швы – и майор после небольшой перепалки вернулся к себе в батальон.

Да столько рассказывать… Но это все, пусть даже необыкновенное, укладывается в некие рамки. Пожалуй, даже необыкновенным назвать нельзя. Диковиной уж скорее, что ли. А вот настоящее необыкновенное я наблюдал лишь однажды. Твердо знаю, что привидеться мне не могло. Ну а объяснения до сих пор найти не могу, собственно, давным-давно перестал гадать и ломать голову. Все равно бесполезно.

Я тогда, будучи хирургом, служил в дивизионном медсанбате – именно там квалифицированные специалисты занимаются ранеными, так сказать, обстоятельно. Как была устроена система медицинской помощи на фронте, многие и не представляют – но там было четко отлажено несколько этапов. В батальонных и полковых медпунктах накладывают повязки, простые и сложные, ставят шины при переломах, колют обезболивающие, противостолбнячные – вот примерно и все. Операций там не делают. Квалифицированные хирурги – это уже в дивизионном медсанбате, за несколько километров от передовой. Именно туда и везут всех, кому требуется операция. Да бывало и не довозили. Но так уж устроена система. В медсанбате – более-менее сложное оборудование, и если выдвинуть его непосредственно к «передку», сами понимаете, что может произойти. Бомбежка или случайный снаряд – и дивизия осталась без медсанбата…

Дивизия наступала, все только началось и разворачивалось, так что наплыва раненых пока что не было – такого, при котором и человеком быть перестаешь, и сознание отключается. Становишься каким-то автоматом, работаешь, не думая и не рассуждая, иногда и сутки…

Но все равно, раненых подвозили уже столько, что передышек не было. Этого капитана принесли ко мне в операционную палатку где-то после полудня. Дали наркоз. Я посмотрел карточку и приступил…

Осколочное ранение в правое бедро, в верхнюю треть. Кроме повязок ему наложили еще и шину, но это уж они переусердствовали: кость, очень быстро выяснилось, не только не перебита, но и не задета. Осколок как-то так ворохнулся, что кость не затронул, а вот мягкие ткани разворотил изрядно – порвало, перекрутило, кровь пошла в мышцы, а это само по себе не есть хорошо. Но методика чистки таких ран давно отработана. Делается несколько разрезов, как бы послойно… Ну, это неинтересные подробности, не в них дело…

Короче говоря, в ходе разрезов и иссечений настал такой момент, что полностью открылся взгляду участок кости: длиной около десяти сантиметров, шириной – три-четыре…

Это сейчас может показаться, что у меня было много времени для наблюдения этого невероятного зрелища. Но я просто-напросто рассказываю долго. А тогда все продолжалось хорошо если полминуты.

Промокаю поверхность от крови – и вижу… По всей поверхности кости, по тому участку, что доступен для обозрения, идет этакая сетка. Похоже на татуировку по коже, но какая на кости может быть татуировка или рисунок? Весь участок кости покрыт этой сеточкой: геометрически правильной, чертовски правильной, идеальной, можно сказать. На белой кости она выделяется четко: пепельного, серого цвета. Ячейки ромбовидные, стороны чуточку вогнуты. Сложите два пальца каждой руки, любые, хотя бы указательный и большой, потом сдвиньте кончики. Вот-вот. Останется пространство наподобие ромба с вогнутыми сторонами. Очень похоже. И размер немногим больше. На пересечениях линий будто бы пупырышечки, едва заметно выступающие над сеткой. Такая вот картина.

Настоящей запарки еще не было, и кое-какое любопытство у меня появилось. Очень уж все было неправильно. Не должно у человека на поверхности какой бы то ни было кости быть этакой вот геометрически правильной сеточки, узора, словно бы нанесенного механическим устройством. И последствием какого бы то ни было ранения это зрелище оказаться не может. Невозможно представить, как такое могло бы получиться в результате ранения. Диковина невероятная.

Я промокнул участочек, потрогал пальцем – в хирургической перчатке, конечно. Это не краска, не копоть, не ожог, просто кость покрыта этим чертовым рисунком, и все тут. Попробовал кончиком скальпеля, осторожненько, аккуратно – опять-таки ни крупиночки не отслоилось. И эта сетка уходила под неповрежденную мышечную ткань – это я потом убедился, когда делал разрез.

И что? А ничего. Нет времени разглядывать эту диковину, некогда любопытство тешить, надо делать новые разрезы, закладывать в рану пропитанные марганцовкой тампоны – это чтобы не допустить особого вида инфекции. Есть микробы… Впрочем, и это отношения к делу не имеет.

Очень скоро под тампонами и перевязками уже не видно было этой странной сеточки. Закончили мы быстро, и капитана унесли в палатку послеоперационных. А на стол ко мне уже клали следующего, с пулевыми ранениями легких, тут уж ни о чем постороннем и думать было некогда…

Собственно, это и все. Странная, неправильная сеточка-узор на кости, которой, с точки зрения науки, просто-напросто не полагается быть. Никогда прежде подобного в научной литературе не фиксировалось. Костные наросты и шипы – это совсем другое, никакого сравнения. Непонятный, геометрически четкий узор, неотъемлемая часть кости… Такого не бывает. Но я это видел своими глазами, пусть и очень недолго. Нельзя, конечно, ничего утверждать, но у меня осталось впечатление, что вся его бедренная кость была покрыта этим непонятным, странным, правильным узором. А может, и все кости.

Что дальше? А дальше и начался тот самый наплыв, когда упахиваешься так, что перестаешь соображать, сколько времени прошло, скольких прооперировали и вообще на каком ты свете. Начался жуткий конвейер, когда за великое счастье почитаешь, если удастся вздремнуть часок или вытянуть папироску. Ну, или глоток спирта пополам с крепким чаем – помогает… Ничего вокруг: только кровь, кости, рваное мясо, инструмент…

И закрутилась эта адская карусель чуть ли не на трое суток – ну да мне к тому времени было не привыкать. Потом улеглось: наступление закончилось, дивизия стала закрепляться на новых позициях, немцы, соответственно, срочно строить оборону. И когда я немного отоспался, любопытство все-таки взяло свое.