Чары зари - Катарина Керр

На благо королям он поднимает меч

Врагам своей страны выходит он навстречь;

Но как поток весной, но как бескрайний лес

Текли его враги, и копья до небес…

Годдодин Анейринский

Посвящается памяти Раймонда Эрла Керра (1917-1987), офицера и джентльмена

Как всегда, я должна выразить благодарность многим:

Пэт Аобрутто, моему редактору, одной из лучших. Она не устает кидаться за меня в бой, в то время как этот проект все разрастается и разрастается.

Элизабет Помейде и Майклу Ларсену, моим агентам, которые в большей мере друзья, чем деловые партнеры;

Марте Грабиен, которая оказала мне неоценимую помощь в приобретении компьютера;

Нику и Деборе Грабиен, которые приложили немало усилий, чтобы установить новый компьютер после его приобретения;

Джону Джакобсену, моему лучшему критику, который всегда меня поддерживает. Он, несомненно, стал бы «серебряным кинжалом», если бы ему довелось жить в Дэверри!

Элис Брахтин, моей матери, которая, к своему большому удивлению, обнаружила, что ей на самом деле нравятся странные вещи, которые я пишу.

И, как и всегда, Говарду Керру — моему мужу.

Изучающие двеомер часто жалуются, что он говорит загадками. Но у этих загадок есть причина. В чем она заключается? Ну, это само по себе загадка.

«Тайная книга друида Кадеаллона.»

На лугах и пастбищах к западу от королевства Дэверри понятия «день» и «месяц» не имели никакого значения. Медленно тянулись годы, сезоны сменяли друг друга. Во время сильных зимних дождей трава становилась голубовато-зеленой, и серое небо висело низко над землей. Весной реки выходили из берегов и затопляли долины. Ивы и ореховые кусты, покрытые первой бледно-зеленой листвой, высовывались из разлившихся озер. А потом наступало сухое жаркое лето, трава желтела, и любой костер мог превратиться в лесной пожар. Затем начинались первые слабые осенние дожди, на короткое время распускались дикие цветы, тут и там виднелись пурпурные и золотые бутоны… Народ перегонял табуны лошадей и отары овец на север во время летней жары и на юг — во время зимних холодов. Передвигаясь, то туда, то обратно, они отмечали лишь мелкие перемены: первого сбросившего рога самца оленя, последнюю землянику. Поскольку во время долгих странствий боги всегда находились рядом, эльфам не требовались никакие особые праздники в их честь. Когда встречались два или три аларли, устраивался пир с песнями, чтобы отпраздновать встречу друзей.

Тем не менее, один день в году отличался от всех остальных. Это был день весеннего равноденствия, который обычно отмечал начало наводнений. Высоко в горах на севере таяли снега, и вода потоком неслась вниз, через луга и пастбища. Некогда, в далеком прошлом, другой поток — поток крови — пронесся по этим лугам и пастбищам с севера на юг. Хотя представители эльфийской расы жили в среднем по пятьсот лет, к этому времени не осталось никого, кто помнил бы те мрачные годы не понаслышке, но Народ все равно не забыл о трагедии. Эльфы учили своих детей всегда вспоминать о случившемся. В день весеннего равноденствия собиралось от десяти до двенадцати аларли, чтобы отметить День Поминовения.

И хоть Эвани Саламандериэль рвался на восток, в Дэверри, он никогда не покинул бы эльфийские земли, пока эльфы не отметили этот самый священный и ужасный из всех дней года. Вместе с отцом, бардом Девабериэлем Серебряная Рука, он прибыл с морского побережья к месту слияния рек Корапан и Делондериэль, что рядом с участком девственного леса, который отмечал границу пастбищ. Там отец с сыном, как и ожидали, нашли место алардана — встречи нескольких кланов.

В высокой траве расположилось около двухсот разукрашенных шатров, расписанных красными, пурпурными и голубыми цветами. Неподалеку мирно паслись табуны, бродили отары овец. На небольшом удалении от остальных стояли десять простых шатров без украшений, грубо сшитых из плохо выделанных шкур.

— Клянусь самой богиней Черного Солнца! — воскликнул Девабериэль. — Похоже, к нам решил присоединиться кое-кто из лесного народа.

— Вот и хорошо. Им давно пора избавляться от страха перед себе подобными.

Девабериэль согласно кивнул. Он был исключительно красив, со светлыми, как лунный свет, волосами, длинными заостренными ушами и глубоко посаженными синими глазами с вертикальными кошачьими зрачками. Эвани унаследовал от него цвет волос, во всем остальном он походил на мать, представительницу человеческой расы: зрачки серых, словно подернутых дымкой, глаз, были круглыми, а уши, слегка заостренные, все же не обращали на себя особого внимания людей.

Отец с сыном поехали дальше, управляя восьмью конями, два из которых тащили повозку, нагруженную всем их добром. Поскольку Девабериэль являлся бардом, а Эвани — гертсином, то есть рассказчиком и менестрелем, им не требовались больших табунов, чтобы прокормить себя. Когда отец с сыном подъехали к шатрам, Народ выбежал навстречу, приветствуя их. Они сражались за честь накормить барда и его сына.

Отец с сыном выбрали место для своего рубиново-красного шатра рядом с шатром Танидарио, старой подруги барда. Хотя она часто давала отцу Эвани советы и помогала Девабериэлю растить сына-полукровку, Эвани не мог думать о ней, как о матери. В отличие от его матери в Элдисе, которую он едва помнил, — нежной, бледной и пухленькой, — Танидарио была охотницей, мускулистой, ростом в шесть футов, с прямой как стрела спиной. Она заплетала черные как смоль волосы в тугую косу, спускавшуюся до талии. Она поцеловала Эвани в щеку, положила руки ему на плечи, отодвинула от себя и с улыбкой стала рассматривать. Танидарио улыбнулась, словно собираясь сказать, как сильно он вырос.

— Готов поспорить: ты с нетерпением ждешь весенней охоты, — опередил ее он.

— Определенно, малыш. Я подружилась с лесным народом, и они предложили показать мне, как охотиться с копьем в густом лесу. Я с нетерпением жду этого,

Эвани просто улыбнулся.

— Я тебя знаю, — Танидарио засмеялась. — Для тебя охота означает поиск мягкой постели с симпатичной девушкой. Ну, может, когда ты окончательно вырастешь, то будешь все воспринимать несколько по-другому.

— Этой весной мне исполнится семьдесят четыре.

— Просто ребенок, — она растрепала ему волосы мозолистой рукой. — Ну, пошли. Праздник уже начинается. А куда отправился твой отец?

— Он с другими бардами. Папа будет петь сразу же после Рассказа.

У реки соорудили платформу, связав несколько повозок. На ней и стоял Девабериэль — совещался с четырьмя другими бардами. Перед сценой собралась толпа. Взрослые сидели в траве, скрестив ноги, а беспокойные дети бродили вокруг. Эвани и Танидарио устроились с краю, рядом с небольшой группой представителей лесного народа. Хотя те выглядели как другие эльфы, но одевались в грубые кожаные одежды, и у каждого мужчины имелась небольшая палочка с зазубринами, украшенная перьями и обвязанная цветными нитями. Эти палочки среди лесного народа считались волшебными. Хотя они обычно жили в густых лесах на севере, временами некоторые из них приходили на юг — торговать. Поскольку лесной народ так и не стал по-настоящему цивилизованным, этим эльфам удалось избежать событий, которые они сегодня собрались помянуть вместе с остальными.