Когда умолкает кукушка - Ольга Лисенкова

Часть 1

Все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит.

Уроки закончились, школа опустела. В кабинете английского Алена Вячеславовна села на подоконник, пытаясь согреться в прощальных лучах осеннего солнышка.

Сентябрь, в кабинетах и коридорах еще не выветрился запах свежей краски. Только недавно коллеги шутливо поздравляли друг друга: «С новым годом, с новым счастьем». Счастья не случилось.

Учебный год только начался, и уже сбежал из интерната ребенок. Никаких конфликтов у Лизы не было, просто не успело возникнуть. Да и девочка была… ой, господи, что за злополучная оговорка, «была», есть, есть, конечно же, есть! Девочка она спокойная, задирать никого не станет, и к ней никто не цеплялся.

Хотелось бы забыть, поверить в то, что никто не пропадал, ведь до сих пор не выяснили, что именно произошло. Когда двери запирали на ночь, Лизу видели, она готовилась ко сну. Сотрудников опросили всех, и не по разу. Возбудили дело по статье «Убийство», так положено. От этого слова внутри пусто, гулко. Страшно. Алена сердилась на Лизу: как она могла это устроить? Куда направилась? В чьи лапы попала…

Даже если не допускать мысли о злых людях, опасностей полно. Зимой беглецы замерзают насмерть, летом тонут. Есть такие, кого находят быстро, а некоторые исчезают навсегда.

Алена сидела на солнце, а по коже бежал холодок, дыхание замирало, согреться не получалось. Может, открыть окно? Солнце как будто бы решило расплатиться за сырое, гнилое лето и жарило вдогонку, как в тропиках. Она распахнула тяжелую раму и вдохнула запах влажной после дождя земли. Двор был полон осенних цветов. Алела рябина, но деревья не решались еще сбросить летний наряд. Только намеком начинала тут и там закрадываться желтизна.

Под рябиной стояла женщина в пестрых шароварах, в павловопосадском платке на плечах, длинные прямые волосы были убраны в конский хвост. Она шарила глазами по стене, цепляясь взглядом за окна, и шевелила губами. Раскрыв окно, Алена будто дала ей долгожданный сигнал: та зашагала прямо к ней. Стал слышен ее низкий голос:

– А что в той книге? – спросила она у Алены.

– Что?

– В книге, Алена Вячеславовна, что там написала пропавшая девочка?

– Вам что-то известно о Лизе? – Алена подалась вперед, насколько позволяла решетка на окне.

– Вы уже нашли ключ, Алена Вячеславовна? Все же записано в книгах.

Ее глаз не разглядеть, не видно из-под тяжелых, набрякших век.

– О каких книгах речь? Что вам известно? Кто вы?

– Я экстрасенс, – проговорила женщина скучным тоном. – Где Лиза, я не знаю. Пока. Какая книга – не вижу. Это должны знать вы.

– Лиза с кем-то познакомилась, к нему ушла? Вы ее видели?

– Ищите сами, Алена Вячеславовна. Это ведь не грабельки в песочнице выкапывать!

Алена ахнула. И правда, в детстве она зарыла в песочнице красные игрушечные грабельки, а когда пришла пора идти домой, их так и не нашли. Мама с Аленой перекопали, кажется, всю песочницу. Само по себе это событие ничего не значило, и стоила игрушка три копейки, поэтому вряд ли мама кому-то об этом рассказывала. А вот Алена не раз задумывалась, куда грабельки могли испариться из неглубокой, стандартной песочницы. Но то, что кто-то вспоминает об этом сейчас, казалось еще более странным.

– Что, второй раз с размаху на те же грабли, Алена Вячеславовна? – ехидно поинтересовалась гостья.

– Что мне делать?

Пришелица дернула плечом, накинула платок на голову и пошла прочь молодой походкой, необыкновенной для человека с такими тяжелыми веками.

Солнце спряталось за корпус, повеяло холодом. Но мороз по коже пробежал не только поэтому.

Алена захлопнула окно. Не под гипнозом ли она побывала?

Бумага с номером телефона Федора Кузьмина, руководителя поисково-спасательного отряда, была пришпилена к доске объявлений в учительской. Обычно при поиске оставляли номер координатора, но дети в Темноборе пропадали редко, это был исключительный случай. Федор сам повесил эту записку, вдруг кто-то вспомнит важные детали.

Алена хотела сразу сохранить номер в памяти мобильного. Но математичка Марина что-то мечтательно пробормотала про глаза цвета сосновой хвои, и Алене стало так неприятно: вдруг все подумают, что и она запала на пронзительный взгляд и мужественную фигуру. И вот наступила пора расплаты. Пришлось идти в учительскую и забивать номер в мобильник под взорами коллег. Как ветер по кронам, пробежал шепоток, и завуч Василиса Карловна вскинула свои далеко не светлые очи.

– Вы узнали что-то новое об исчезновении Лизы, Алена Вячеславовна?

Рассказывать Акуле о визите экстрасенса было немыслимо.

– Нет, я так… на всякий случай. Ведь у Лизы больше нет никого, кроме нас.

Солгав единожды, вляпаешься по полной программе. Алена долго искала место в школе, откуда можно было бы позвонить Федору так, чтобы ее никто не подслушивал. Наконец забралась на площадку у библиотеки, уже закрытой к этому времени, и встала так, чтобы видеть лестницу.

Федор серьезный, вдумчивый. Если честно, поначалу даже производит впечатление тугодума. Взвешивает шансы, проверяет варианты, принимает решение. И берет на себя ответственность за него. Настоящий мужчина.

Еще у него красивые зеленые глаза. Но это не имеет отношения к делу.

– Да? – отозвался наконец глухой голос.

– Федор? Здравствуйте. Это Алена Кривицкая, англичанка из школы-интерната. Сейчас приходила женщина, экстрасенс, она сказала…

– Наш поисковый отряд не работает с экстрасенсами.

– Она сказала…

– Девушка, нашему отряду восемь лет. И он не работает с экстрасенсами. За эти восемь лет ни один экстрасенс ни разу, повторю, ни разу не помог нам, ничем. Все их озарения и чакры – потеря драгоценного времени. До свидания.