Архканцлер Империи. Начало - Евгений Шепельский

Империи рушатся потому, что гниют изнутри, а правители, на чьем счету нет никаких конкретных преступлений, приводят свой народ к катастрофе всем, что они не удосужились сделать.

Я иду по улицам Норатора, по узкому живому коридору. На мне тесный мундир, украшенный фальшивыми орденами, которые сияют в свете факелов и ламп ярче, чем настоящие. Я – будущий архканцлер империи Санкструм, хотя от архканцлера только оболочка, а внутри – совершенно другой человек. Я обманщик, хотя к обману меня принудили. Я приветствую толпу, кланяюсь, расточаю улыбки, повожу рукой, делая вид, что страшно счастлив видеть всех горожан. А вот они искренне счастливы видеть меня. Но среди улыбчивых лиц и возбужденно блестящих глаз я время от времени ощущаю на себе колкие ненавидящие взгляды. Мои враги вынуждены охранять меня, иначе они не могут – я сделал так, что толпа просто растерзает всех членов Коронного совета, если с моей головы упадет хотя бы один волосок. О, эта сила убеждения, помноженная на знания попаданца из двадцать первого века мира Земли!

Шутейник идет рядом, на поясе – два коротких меча. В отличие от меня он напялил под одежду кольчугу. И в отличие от меня он знает Норатор как свои пять пальцев. Он – мой навигатор в лабиринте улиц средневекового города.

Мы движемся к храму Ашара, где под хрустальной полусферой лежит мандат архканцлера на имя Арана Торнхелла, на мое новое имя.

Сегодня – последние сутки, чтобы его получить.

И сегодня – лунное затмение.

Двое герольдов – безработных, нанятых за гроши музыкантов – время от времени трубят в надраенные фанфары, извещая горожан о том, что я иду. Толпа молча смыкается за мной, я слышу шорохи, какие производят тысячи подметок. Люди и хогги идут за мной к храму Ашара.

Архканцлер – высочайшее звание империи Санкструм. Почти безграничная власть.

– Направо, мастер Волк. Пойдемте по Сенной… потом по Скотской вниз… Так-то она Радостная, но по ней гоняют животинок на базар, понимаете, вот и прозвали в народе…

Шутейник бормочет быстро, нервно, сердце его наверняка, как и мое, пляшет от возбуждения и страха.

Шутейник – это хогг, местный гаер, певец и фигляр, готовый положить за меня жизнь. А вот других товарищей нет рядом… Лес Костей, будь он проклят!

В кармане мундира лежит обломок мертво-жизни, странный артефакт, который я держу при себе, не зная, куда его применить. Иногда я притрагиваюсь к нему, и меня обжигает холодом.

Впереди вырастает громада храма Ашара: двузубая башня-звонница и огромный фасад из красноватого камня, украшенный тройным рядом мраморных скульптур.

Площадь у храма занята теми, кого я лично пригласил. Все они тут, все! Даже те, кто были вне города – все равно успели прибыть. Они смотрят на меня с ненавистью, с ярой злобой, кто-то пытается выдавливать улыбки. И они ничего не могут поделать со мной, потому что я связал им руки – фигурально говоря, разумеется. Они хотели бы накинуться на меня и разорвать, но не могут. Я связал им руки. Как я это сделал? О, очень просто, сейчас объясню… Но погодите. Сперва я возьму мандат и стану архканцлером.

Сначала, как водится, пришла головная боль. Я хоть и не женщина, но боль оказалась настолько пронзительной, что я даже слегка застонал. Вот так: «у-у-у», а не «ой-ой-ой, о-о-оххх, о-о-о», после чего добавил несколько крепких выражений, которые характеризовали мое состояние с позиций низменно-телесных.

Где я? Что я? Зачем я?

Я это или не я?

Хм. Ну, положим, я осознаю себя – значит…

Я привстал, моргая налитыми тяжестью веками. С трудом навел резкость. Голова разламывалась надвое, будто угостили монтировкой, вдобавок тошнило. Так бывало раньше только с похмелья, да и то раза три за всю мою жизнь. Я не любитель закладывать за воротник с далеко идущими последствиями. Потребляю алкоголь только для расслабления, в крайне умеренных дозах. И вчера я точно не пил.

Хм, а что же было вчера?

Не помню.

А где я сейчас?

Не знаю.

Жив ли я вообще?

Не уверен.

Однако во рту – явный привкус давно выпитого алкоголя, смешанного с какими-то химикалиями. Вот так так… Значит, я все-таки обнимался с зеленым змием… Вкушал не обычную водку, виски или коньяк, поскольку послевкусие, или, вернее, дурновкусие этих напитков известно мне слишком хорошо. Не-э-эт, тут что-то другое. Может, коктейль? В ночной клуб меня вчера, что ли, занесло? Так ведь не ходок я по таким местам, повзрослел, давно уже неинтересно…

Я постарался оглядеться, тяжело поворачивая голову. Выражаясь языком полицейского протокола: «Труп потерпевшего больного пребывал в помещении, смотрел мутными глазами и невнятно ругался на весь мир». Я не под открытым небом и не в канаве, это радует. Помещение оформлено в коричнево-красные, темные, насыщенные тона, с тяжелой основательной мебелью у стен и серебряного цвета люстрой, в которую почему-то вместо лампочек воткнуты оплывшие свечи (потухшие).

Рекогносцировка отняла много сил, и я свалился на подушки.

Рядом нетерпеливо кашлянули, и я снова привстал на локте. Выдержал тошноту, боль, головокружение, еще раз помянул разные низменные вещи и отыскал взглядом человека – невзрачного старикашку в серой аскетичной хламиде. Он стоял у кровати, скрестив руки, и взирал на меня глубоко запавшими, страшными, колючими глазами. Поверх рук до самого живота (наверняка впалого) свешивалась белоснежная заостренная борода «Саруман-стайл». Горбатый нос в синюшных прожилках нацелился на меня, как хищный клюв.

– Очнулся наконец, – сказал старик неприветливым каркающим тенорком и произвел руками пассы, которые показались мне достаточно зловещими. Кисти его рук напоминали вороньи лапы – такие же сухие, с крепкими заостренными когтями желтого цвета. – Долго же ты… спал.

– Угу, – буркнул я, невольно сгибая ноги. Обычно я спокоен как слон, работа приучила, да и темперамент такой, нордический, но ситуация, скажем так, слегка… удивляла. – Как-то мне не очень хорошо, дедуля.

– Не беспокойся, через малое время ты уже сможешь ходить.

– Ну спасибо. А на скрипке играть буду?

Дед не оценил юмора.

– Тебя не для музыки сюда призвали.

Сюда? Куда «сюда»?

Я уселся на кровати и начал неторопливо разминать шею. Похитили меня, что ли? Опоили водкой с клофелином, теперь будут требовать выкуп? Человек я, конечно, состоятельный, но все же не из тех, у кого в загашнике миллионы. Долларов, естественно. Хотя по нынешним кризисным временам деньги у меня, конечно, есть, и деньги немалые.