Трофей для волчьей стаи - Лана Кроу Страница 24

Всхлипы с кровати напугали меня. Я подошел ближе, чтобы рассмотреть, как она? Почему стонет? Неужели заболела?

Это испугало и моего волка, он внимательно всматривался в лицо девушки, которое было красным и мокрым.

Когда Айрин открыла глаза и столкнулась со взглядом моего волка, она не вздрогнула. Лишь слабо улыбнулась.

— Я рада, что ты в порядке, — сказала она искренне.

Мой волк сел и наклонил голову, пытаясь понять, что именно происходит, почему человеческая самка плачет.

— Мне грустно, — словно ответила она на мой немой вопрос.

Мой волк потянулся к ней, положил голову на кровать. Айрин снова улыбнулась и нежно погладила рукой по голове.

— Мне страшно и одиноко. — Призналась она — Я переживаю за медвежонка и барса. Их ведь убьют, да?

Ответить я не мог и не хотел. Судьба Айрин была не решена, а вот судьба остальных трофеев предрешена изначально… Девушка явно была привязана к животным, и огорчать ее лишний раз не имело смысла.

По крайней мере, сейчас у меня не было на это сил.

— Знаешь, ты так оскорбился, когда я назвала тебя животным, — сказала она, вытирая лицо. — Но не стоило. Ведь животные намного лучше людей. Они искренние и верные.

Заглянула прямо в глаза и продолжила.

— Медвежонок готов был за меня умереть. А ведь знал меня всего пару дней. Он ловил для меня рыбу. Я пыталась его прогнать, а он все равно был рядом. И барс, он мог бы убить меня, растерзать, но вместо этого ласкался к моим рукам, верно заглядывал в глаза. И я точно знала, что не предаст, что пойдет со мной… Ведь ему нет смысла врать. Понимаешь?

Мой волк облизал соленые руки. Айрин снова улыбнулась и снова положила руку на голову.

— А люди, они другие. Коварные, жестокие и злые. Ты спрашивал, кто такой Эштон. Он мой жених, — ответила она с заминкой. В ее запахе было столько боли и грусти. — Я рассказала ему о своей метке. Единственному. И он продал меня за золото. А я думала, что он любил меня. Ведь я любила…

Слезы потекли по щекам девушки. Она убрала руку с моей головы и обеими руками стала пытаться стереть со своего лица все следы грусти.

Я злился, как и мой волк. Еле сдерживался, чтобы не зарычать. Если бы Айрин была моей волчицей, я бы оберегал ее. И ни за что бы не отдал.

Она стоит намного дороже любого золота. Редкий, горный цветок, который ее идиот-жених отдал за монеты.

Такая несчастная и… одинокая. Никто не вступился за нее.

Она, как ребенок, привязалась к животным, которые заботились о ней. Словно сама, маленький дикий зверек, нуждающийся в защите.

Но теперь я рядом и больше никто не обидит ее.

Больше она говорить не хотела, просто обхватила себя руками и свернулась калачиком. А мне не хотелось ее оставлять. Такую ранимую и несчастную.

И мой волк полностью меня поддерживал. В один скачок он запрыгнул на кровать и улегся рядом, слушая, как она всхлипывает.

Я терзался между желанием сменить сущность и поговорить с ней, но внутренним чутьем чувствовал, ей не нужен сейчас человек и слова.

Айрин нужен тот, кому она может доверять, кто будет молчать. Девушке легче довериться волку, чем мужчине. Поэтому я позволил остаться волку.

Через какое-то время, она успокоилась, положила на моего волка руку и сказала:

— Спасибо тебе.

Солнце уже встало, когда дыхание Айрин, наконец, стало ровным. Девушка заснула, и я без угрызений совести сменил сущность.

Внимательно смотрел, как поднимается и опускается ее грудь, когда она дышит. Как дрожат ресницы от видений во сне.

Что ей снится? Мне так хотелось понять. Но я не имел никакого права залезать к ней в голову, как бы мне этого ни хотелось.

Поэтому, убрав локон с лица девушки, я кинул на нее последний взгляд и вышел. Мне самому нужно было отдохнуть, но перед этим я хотел совершить один поступок, который моя стая посчитает за слабость и глупость.

Я проснулась ближе к обеду. Солнце уже вовсю светило в раздвинутые шторы, но стоило мне открыть глаза, столкнулась я не с ним, а с огромным медведем, который сидел и смотрел на меня.

— Медвежонок! — обрадовалась я и протянула руку, но, прежде чем я дотронулась до косолапого, между нами появился барс, который сразу же начал тереться об мою руку.

— Мои хорошие, — обрадовалась я и встала с кровати, чтобы одновременно гладить обоих моих друзей.

Душу переполняло счастье. Они были рядом, здесь со мной, а не в холодных клетках, среди оборотней, которые хотят их растерзать, и я знала, кого благодарить.

В голове всплыл вчерашний разговор… Точнее монолог с волком.

Я долго не могла уснуть, все ворочалась с боку на бок. Терзалась мыслями и страхом, а еще воспоминаниями.

Было очень одиноко и так пусто на душе, пока не пришел он…

Рагнар заполнил собой всю пустоту, хотя не сделал ничего особенного. Я бы не смогла так откровенно говорить с ним, будь он в человеческом обличие.

Но в образе волка, он казался другим. Он не говорил, не спрашивал, не осуждал. Просто слушал.

Рагнар дал мне высказаться, а после — лег рядом. Его тепло успокаивало меня.

Я была искренне благодарна ему, ведь он боролся изо всех сил, несмотря на то, что его сородичи желали моей смерти.

Зачем ему это? Я не понимала.

В нем не было игры или притворства.

Он точно был другом и доказал это вчера ночью… А сегодня днем, только подтвердил мои мысли.

Долго побыть с моими друзьями мне не дали. Раздался стук в двери.

— Я могу войти? — раздался женский приятный голос. — Меня прислал господин, чтобы я помогла вам привести себя в порядок.

Значит, Рагнар и об этом позаботился.

— Входите, — разрешила я, немного стесняясь.

В комнату вошла женщина средних лет. Одета она была в серое длинное платье. У нее были ярко-голубые глаза, светлые волосы, немного крупный нос, но узкие губы. А волосы были собраны в длинную косу по пояс.

Посмотрев на барса и медвежонка, она нахмурилась, но ничего не сказала.

— Вы уже одеты?

Окинула она меня взглядом.

Я кивнула.

На самом деле я и не раздевалась.

— Я провожу вас в баню, а после принесу новую чистую одежду.

При мысли о бане, я заулыбалась. Действительно, ходить в грязной, вымазанной болотной грязью одежде и с липким от пота телом было крайне неприятно, и стоило представить себе, что скоро стану чистой и улыбку было не сдержать.