Учись слушать. Серфинг на радиоволне - Марина Москвина

* * *

Ты умеешь слушать, и я иногда сам узнаю о себе нечто новое из моих рассказов.

Мир полон звуков, он живой и коммуникабельный. В нем все звучит, окликает нас, подает сигналы. Правда, большинство из них мы уловить не способны. Царь Соломон понимал язык зверей, святой Антоний проповедовал рыбам. Наши предки, коснувшись ухом травы, за сто верст чуяли приближение всадников.

Как-то древнегреческий философ и математик Пифагор, гуляя вдоль реки, поприветствовал ее. Река ему ответила – внятно и при свидетелях: «Здравствуй, Пифагор!»

Для меня это не просто знак родства всего живого на Земле, но еще и окрыляющий опыт. Я коллекционер голосов, собиратель шума морского прибоя и стука башмаков по дороге. Я иду рядом со своими героями, записываю на диктофон их рассказы и пение птиц над нашими головами. Десять лет за мной гуськом следовали мои ученики с факультета журналистики Института современных искусств, осваивая великую тайну слушания, и в конце концов научились говорить сами.

Так возникла книга «Учись слушать» – мой путевой дневник, на его обложке захотелось мне написать картину – огромное ухо в космосе. Но я побоялась, если я напишу такое ухо в своем наивном духе – получится или страшно, или смешно. А это не тот эффект, на который я рассчитываю.

Тогда я решила нарисовать большую раковину морскую, опять же в космосе.

В Японии с такой ракушкой «небесные почтальоны» поднимались на вершины гор и громогласно трубили, привлекая внимание богов. А потом прилежно передавали все, о чем их просили люди в долине.

Но раковина, изображенная мной, все равно символизирует ухо. Пусть это будет ключ и буква, сигнал, предвестие, пароль, намек и след, знамение и герб моей неведомой страны всепроникающего видения и слуха.

Историями о ней я бы хотела поделиться с вами, дорогой читатель.

Чуть не сказала слушатель…

Фото Леонида Тишкова

Наудачу полистав хрестоматию Фриша с гимнами Ригведы, отрывками Бхагаватгиты, Махабхараты, Рамаяны и Упанишад, изданную моим семинаристом, а ныне досточтимым индологом Марцисом Гасунсом, ныряя за каждым не то что словом, а слогом – в санскритский словарь, случайно, поверьте, я обнаружила интересную вещь:

śravaṇa – ухо, слушание, предание

śrāvaka – ученик (то есть одно большое Ухо).

И многие слова древнего санскрита на той странице словаря имели тот же корень, а от него, мне показалось, всходило множество лучей в понятия куда более абстрактные – «предание», «слушание», «хвала» и «откровение», «звук» и «зов».

За разъяснением по старой дружбе я обратилась к Марцису, он мне ответил:

«Глагольный корень “śru” (шру) в санскрите означает слышать. В русском языке слово “слыть” содержит тот же корень, впрочем, как и в латинском “cluo” и древнегреческом языке “κλύω”. Это седьмой по употребительности глагол в древнеиндийском эпосе “Махабхарата”. Больше слушания индусы только ходят, смотрят, сидят, существуют, – любят поговорить, но умеют и послушать. Кстати, в Индии впервые в мире придумали цифру ноль. Неудивительно, что нигде на белом свете нет столько молчальников. Тут знают ценность слова. Не бывает дерева без тени, общения без слушания. Хвала хранителям слова, свасти!»

Как я люблю радио! За звуками музыки и голосов угадывается потрескивание эфира, безмолвие бездонной и беспредельной Вселенной. Иногда мне хочется слушать только это вечное потрескивание и безмолвие, потому что слова в эфире – очень странная штука, практически непостижимая.

Во-первых, всякий раз приходит мысль: кто ты такой, чтобы нарушать вечную прекрасную тишину? Действительно ли тебе есть что сказать миллионам и миллионам людей? Окликнуть – каждого в отдельности, прямо в его доме, или в пути, или бог еще знает где и при каких обстоятельствах.

Скажем, просветленные Учители, явившие себя миру в нашу эпоху, чаще всего отказываются выступать по радио.

– Нужно видеть лица тех, кто тебя слушает, – объясняют они, – тогда понимаешь, что должно быть произнесено в это самое мгновение для этого человека.

Конечно, в студии перед микрофоном ты не видишь своих собеседников, не знаешь, чем они заняты, какое у кого настроение. Однажды на мое имя пришло письмо:

«Под вашу передачу мне стал близок хороший мужчина – инструктор из Йошкар-Олы…»

Или один человек писал мне письма из тюрьмы. Вот он рассказывал, что в тот момент, когда начиналась передача «В компании Марины Москвиной», заключенных выводили на прогулку в тюремный двор – там на столбе вещал громкоговоритель. Все ходили по кругу, слушали и в финале расходились по камерам.

А корреспондент журнала «Северное сияние» сообщила, что в тундре эту передачу любят слушать чукчи-оленеводы. Они знают, когда начало, собираются в чуме, включают транзисторный приемник и – пых-пых! – раскуривают свои трубочки.

Радио – загадочное слуховое окно, прореха в крыше, узенькая щелочка – через которую к тебе умудряются просочиться звезды с луной, зелень и синева, целый мир, гудящий, словно пчелиный улей.

Как бы глубоко ни проникли мы в его технологию – это вещь таинственная, мистическая. Английский инженер Оливер Джозеф Лодж, которого земляки считают «настоящим изобретателем радио», увлекался спиритизмом. В возрасте восьмидесяти лет он объявил, что собирается после смерти по радио послать весточку с того света. Он сочинил текст и оставил кому-то из друзей, чтобы можно было сравнить его с полученной радиограммой.

Александр Попов говорил, что сконструировал прибор, который, реагируя на электромагнитные волны, заменил недостающие человеку электромагнитные чувства.

Почему-то мне кажется, это налагает на нас особую ответственность.

Есть даже такой анекдот:

– Дедушка, говорят, вы наконец-то купили телевизор.

– Да, правда.

– Ну и как?

– Прекрасная вещь. Включишь, устроишься напротив, закроешь глаза – и полное впечатление, что слушаешь радио.

А мамин отец, дед Степан, просил, чтобы к нему на могилу обязательно провели радио:

– Кто-нибудь придет – послушает…

Картина мира, которую показывает радио, не так однозначна. Ее не поверить алгеброй, она более абстрактна, более поэтична, чем на экране телевизора, здесь действует размытая логика и пересекаются параллельные линии.