Бенито Муссолини - Кристофер Хибберт

Часть I Борьба за власть Глава первая МОЛОДОЙ МЯТЕЖНИК29 июля 1883 года — декабрь 1912 года

То, что я родился в простой семье, оказалось в моих руках козырной картой.

Примерно в 10.30 вечера 9 мая 1936 года толпа из четырехсот тысяч человек, плотно сгрудившаяся вокруг Палаццо Венеция в Риме, неожиданно издала рев, который один из журналистов уподобил звуку извергающего лаву вулкана. Бенито Муссолини, «дуче фашизма», вышел на дворцовый балкон, расположенный высоко над их головами, и молча уставился на них. Он положил ладони на бедра, выставил вперед свою массивную челюсть и широко расставил ноги, приняв позу, знакомую им всем. На нем была черная рубашка, серая униформа и круглая черная шапка, которую носили члены фашистской милиции; несколько мгновений он стоял перед залитыми лучами прожекторов решетчатыми окнами — так же неподвижно, как символ его режима — топор и ликторская фасция, выгравированные на стене позади него.

Он поднял руку. Толпа замолкла. Не только в Риме, но и по всей Италии миллионы людей с напряженным ожиданием прислушивались к звуку голоса дуче. В этот теплый весенний вечер, получившийся каким-то удивительно колдовским благодаря луне и необычно яркому освещению, толпы возбужденных слушателей, вызванных на улицы колокольным звоном церквей и сиренами, запрокинув головы, взирали на репродукторы, выставленные на площадях.

«Офицеры, сержанты и солдаты, — возвестил наконец Муссолини своим низким, зычным голосом, который леди Оксфорд назвала самым красивым из всех слышанных ею, — чернорубашечники революции, итальянцы и итальянки, находящиеся дома или в других странах мира, слушайте: произошло великое событие. Сегодня, в четырнадцатую годовщину фашистской эры окончательно решилась судьба Абиссинии. Все узлы оказались разрубленными нашим сверкающим мечом, и победа в Абиссинии останется в анналах истории нашей страны полной и чистой, как и легионеры, падшие в бою. У Италии есть Империя…»

Заключительные слова Муссолини потонули в диком потоке восторженных возгласов, во все возрастающем, беспрерывном, завывающем скандировании: «Дуче! Дуче! Дуче!», в истерических воплях женщин, в криках, полных обожания и заверений в верности до гробовой доски. А дуче стоял и спокойно взирал на них сверху вниз, не отвечая на приветствия, уцепившись руками за каменную балюстраду; его массивное лицо, освещенное яркими лучами прожекторов, ничего не выражало.

«Он подобен Богу, — сказал один из „бонз“, наблюдая, как он стоит на балконе с олимпийской невозмутимостью. — „Нет, он не подобен Богу, — заметил кто-то рядом с ним. — Он и есть Бог“.

Тогда Муссолини было 52 года. Двадцатью пятью годами ранее, в октябре 1911 года, отбывая срок в камере 39 в тюрьме Форли за «подстрекательство к забастовкам и мятежу», он начал писать автобиографию.

«Я родился 29 июля 1883 года, — писал он, — в Варнано-дей-Коста, старой деревушке, лежащей на вершине холма, в селении Довиа, рядом с селением Предаппио. Я появился на свет в два часа дня в воскресенье… За восемь дней до этого солнце вошло в созвездье Льва».

Его отец был кузнецом, и сын всегда гордился этим. «Я человек из народа, — любил говорить он. — Я понимаю народ, потому что я часть его». В 1936 году была изготовлена и вделана в стену сельского дома близ Предаппио мемориальная доска, которая сообщала прохожим, что «на этой ферме жили и работали предки Муссолини — крестьяне». Но они были не только крестьянами; они принадлежали к классу, который дуче впоследствии стал презирать — «мелкой буржуазии». Его дед владел фермой, на которой родился его отец, и был лейтенантом национальной гвардии. Мать Муссолини Роза была школьной учительницей, тихой, религиозной женщиной, нежной и доброй, «уважаемой всеми», как писала после ее смерти выходившая в Форли газета «Пенсьеро романьоло» (II Pensiero Romagnolo), «за ее добродетели, а также за любовь и ум, которые она проявляла, выполняя свое благородное призвание». Она была исключительно экономной, да иного и быть не могло, ибо ее муж Алессандро, хотя и был квалифицированным кузнецом и владельцем молотилки, не очень интересовался работой и большую часть времени уделял не наковальне, а политическим дискуссиям. Он нигде не учился, но нельзя сказать, что он был человеком необразованным; в нем чувствовался ум. Он писал статьи в различные социалистические журналы, а также в местную прессу — республиканскую «Пенсьеро романьоло», а его сыновья впоследствии описывали, как он целыми часами читал им отрывки из политических произведений, которые они еще не могли понимать. Подобно многим жителям Романьи, этой красивой гористой области Италии, лежащей между Тосканой и Эмилией, он фанатично придерживался своих политических взглядов и страстно отстаивал их. Он начал свою деятельность в Предаппио, в местном отделении Интернационала и, как и его отец, сидел за свои убеждения в тюрьме. Он назвал старшего сына Бенито по имени мексиканского революционера Бенито Хуареса, руководителя кровавого восстания против императора Максимилиана, и дал ему также два других имени — Амилькар в честь анархиста из Романьи и Андреа в честь Андреа Коста, одного из создателей Итальянской социалистической партии.

Дом, в котором жила семья Муссолини в Довиа, был бедным и представлял собою полуразвалившийся особняк в двух милях от Предаппио, известный под названием «дворец Варано», где они ютились в двух комнатах второго этажа. Чтобы добраться до этих комнат семья должна была проходить через комнату, которую Роза Муссолини использовала в качестве класса для занятий и в которой во время летних каникул Алессандро хранил пшеницу, которую успевал намолотить с помощью самодельной машины.

Бенито со своим тихим, толстым маленьким братом Арнальдо спал в комнате, где располагалась кухня и хранились дрова, его сестра Ядвига спала с родителями в другой комнате, где семья находилась в дневное время, где дети играли, рассматривали картинки в книгах отца и в газетах, которые хранились в книжном шкафу у стены. Но когда Бенито достаточно подрос, чтобы держать отцовские кузнечные инструменты, его отправили работать в кузницу, где он нередко получал подзатыльники, если не уделял должного внимания работе или пугался летящих искр.

Денег на еду не хватало. Роза Муссолини зарабатывала преподаванием в школе всего пятьдесят лир в месяц, а большую часть из того, что зарабатывал Алессандро, он тратил на свою любовницу. Еда обычно состояла из овощного супа, редьки и цикория, с лепешками на муке и воде.

Бенито был трудным ребенком. Будучи непослушным, задиристым, своенравным и угрюмым, он быстро выходил из себя, когда его провоцировали, и часто приходил домой в разорванной одежде, с разбитым и исцарапанным лицом, подравшись с другими деревенскими ребятами, когда его обходили при дележке выручки, полученной от браконьерства, которым он занимался вместе с ними. Но несмотря на его агрессивный темперамент и откровенное упрямство, он был способен на проявление теплых чувств и глубокую привязанность. Брат и сестра обожали его, и даже деревенские ребята, с которыми он так часто ссорился и дрался, вспоминали многие годы спустя теплоту его редких улыбок и непоколебимую верность его дружбы, если ее удавалось им завоевать. Они также помнили, что он был не только бойцом, но и мечтателем, и мог часами сидеть, опершись подбородком на руки, наблюдая за птицами или любуясь окрестностями, внимательно и настороженно всматриваясь своими темными глазами в то, что привлекало его внимание. «В один прекрасный день я удивлю мир», — говорил он матери.