Библия и меч. Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура - Барбара Такман

Предисловие

Истоки роли Британии в восстановлении Израиля, о которой пойдет речь на этих страницах, следует искать в двух мотивах — религиозном и политическом. Первый был долгом совести перед народом Библии, второй — имперской стратегией, требовавшей овладения его территорией. В 1917 г. в ходе войны с Турцией Британия оказалась перед самым щекотливым завоеванием всей своей империалистической истории. Она могла присвоить себе Палестину без оглядки на ее древних владельцев. Однако еще до вступления генерала Алленби (Allenby) в Иерусалим Британия сделала странный жест, ставший известным как Декларация Бальфура (Balfour), объявив, что страна будет предоставлена поселенцам-евреям. Тем самым Британия добровольно брала на себя обязательства завоевателя по отношению к народу, не имеющему своего государства, что делало Декларацию новшеством в практике протектората. Хотя позднее политики, выступавшие за принятие Декларации, от нее отказались, она привела к уникальному событию — к воссозданию государства через более чем два тысячелетия после утраты им суверенитета.

Палестина, Святая земля, эта колыбель иудеохристианской цивилизации западного мира, имела за плечами слишком долгую историю, чтобы ее можно было «завоевать по рассеянности», как, согласно знаменитому афоризму, это произошло с другими территориальными приобретениями Британии. Она была полем сражений иудеев и ассирийцев, греков и персов, римлян и сирийцев, сарацин и франков, турок и европейцев. За Палестину было пролито крови больше, чем за какую-либо другую землю на свете. Для протестантской Англии, по словам лорда Керзона, она была не только «самым священным местом на земном шаре», землей Писания, землей Крестовых походов, землей, «головой к которой всех нас опускают в могилу на кладбище». Но Палестина являлась еще и географическим перекрестьем Востока и Запада, мостом между тремя континентами, фокусной точкой имперской стратегии, областью, необходимой для защиты Суэцкого канала, пути в Индию и нефтяных полей Мосула.

Совершенно очевидно, что Палестина стояла на повестке включения в Британскую империю. Но почему, когда момент настал, Англия выступила с Декларацией Бальфура? Стратегическими потребностями империи этого никак не объяснить. Однако задолго до того, как Британия стала империей или даже морской державой, возникли и развивались связи с Палестиной по религиозным или духовным, сентиментальным или нравственным причинам, или, как их можно назвать, «коллективным культурным причинам». Среди них самым важным отдельно взятым фактором выступала Английская Библия и ее пророчества. Ведь эта Библия, представлявшая собой историю иудеев и пророка, которого они отвергли, была усвоена, по выражению Томаса Хаксли, как «национальный эпос Британии». С того момента Британия, так сказать, одной ногой стояла в Палестине. Второй ногой она ступила туда по требованию логики империи, что стало очевидно во время Восточного кризиса 1830-х гг. и итог чему подвел один журналист в 1917 г., назвав случившееся «неопровержимой логикой развития военной ситуации на берегах Суэцкого канала».

Настоящая книга — попытка проследить эти два мотива, культурный и имперский, моральный и материальный, с самого их зарождения, иными словами следовать за Библией и мечом, пока они не приведут к Британскому Мандату. Мотив меча и империи проследить не трудно, поскольку он основан на бесспорных фактах географии, датах, битвах, договорах и политике силы. Моральный фактор уходит корнями в более зыбкую почву: мифы, легенды, традиции и идеи. Однако они сыграли не меньшую роль в истории и в поведении народов и их правительств. Как указал профессор Тернер, «история берет свое начало как миф» и превращается в «коллективную память», к которой апеллируют люди, «зная, что она даст оправдание их нынешним убеждениям и поступкам».

Если бы не традиции изложения событий в хронологической последовательности, данная книга была бы написана «вспять», как детективная история, начинающаяся с разоблачения и прослеживающая улики до исходного мотива. Этот метод позволил бы избежать впечатления, что описанные в первых главах обстоятельства в силу необходимости предопределили исход событий, разбираемых в последующих главах. Однако они не образуют неизбежной причинно-следственной связи. Многие другие страны были связаны с Палестиной теми же узами, что и Англия. Франция сыграла большую роль в Крестовых походах, Реформация имела место и в Германии, которая так же глубоко, как и Англия, была индоктринирована Ветхим Заветом. Голландия гораздо шире торговала с Левантом и приютила евреев, когда их еще не допускала к себе Англия. Попытка свести в одной книге различные эпизоды, течения и влияния в английской истории, связанные с Палестиной, предпринята не для того, чтобы утверждать, будто каждый или каждое из них неизбежно вели к следующем, но чтобы показать, что все они сыграли свою роль в «коллективной памяти», стоявшей за событиями, которые со временем привели к спонсорству Британии в деле восстановления Израиля. До 1830 г. такой исход еще не рассматривался как неизбежный. Выход на сцену лорда Шефтсбери знаменует переломный момент, после которого события стали логично вести к Мандату. Вероятно, приобретение Дизраэли Суэцкого канала и Кипра в 1874–1878 гг. сделали физическое завоевание Палестины неизбежным. Так была пройдена точка невозврата.

И так вышло, что генерал Алленби вошел в 1918 г. в Иерусалим, одержав победу там, где потерпел поражение Ричард Львиное Сердце. Без этой победы восстановление Израиля так и не смогло бы стать свершившимся фактом. Но Алленби не смог бы одержать победу, если бы до него не попытался король Ричард, иными словами, если бы христианство не заложило основу стремления в Святую землю. Любопытная ирония заключается в том, что евреи вернули себе свой дом отчасти благодаря религии, которую подарили неиудеям.

Если в наше время Бивен сделал всё, чтобы перечеркнуть Бальфура, то это один из тех трагических поворотов истории, которые невозможно стереть. Но с точки зрения конечного результата, которого добились для себя евреи, они, возможно, могут позволить применить к Израилю афоризм сэра Горация Планткетта относительно истории его собственной страны: дескать, «удел англичанина помнить, а ирландца — забывать».

На протяжении всей мировой истории любого, кто завоевывал или занимал Палестину, всегда ждала катастрофа — начиная с самих евреев. Политическая география этой страны всегда одерживала верх над ее правителями. Но теперь исходные хозяева вернулись, проклятие, возможно, выдохлось, и самая знаменитая земля в истории, возможно, однажды обретет мир.

«Причина, почему мы обратились к Палестине, в том, что это наша страна. Я уже так называл ее так раньше и отказываюсь называть какое-либо иначе».

Эти слова принадлежат не еврею, а англичанину, доктору Уильяму Томпсону, архиепископу Йоркскому, и взяты из обращения к Английскому Фонду исследования Палестины в 1875 г. Далее Томпсон объясняет, что Палестина его страна, потому что была дана ему «законами, по которым я стараюсь жить» и «лучшим знанием, какое у меня есть». Разумеется, он имел в виду Библию, книгу иудейского народа и его пророков, которая со временем стала, по выражению Томаса Хаксли, «национальным эпосом» Англии.