Двенадцать лет с Гитлером. Воспоминания имперского руководителя прессы. 1933-1945 - Отто Дитрих

Часть первая. ГИТЛЕР КАК ЛИДЕР «ПАРТИИ, ГОСУДАРСТВА И ВООРУЖЕННЫХ СИЛ» ВВЕДЕНИЕ

Большинство немцев доверились одному-единственному человеку, поклонялись ему, как святому, и любили его, как отца. Этот человек привел их к величайшей в истории катастрофе. Это неприкрытый, грубый и шокирующий факт, и немецкий народ, еще не оправившийся от ужасных ударов войны, должен посмотреть ему в лицо. Сейчас миллионы ищут смысл и объяснение этого беспримерного краха. Однако в этих поисках они идут на поводу у своих предрассудков.

Я убежден, что только доскональное и бескомпромиссное знание личности Гитлера, самых глубин его натуры и его истинного характера может объяснить необъяснимое. К пониманию истины, вины и судьбы Германии можно прийти, только поняв сверхъестественный магнетизм личности Гитлера. Тайна Гитлера – это призма, в которой преломляются все лучи гипотетического знания. Только когда они соединятся, мы сможем узнать историческую правду о недавних событиях. Только в глубинах натуры Гитлера мы сможем найти истину; только правдивый портрет этого человека может объяснить трагедию немецкого народа.

Этого титана свергли, но немецкому народу до сих пор не хватает ясности относительно Гитлера. Такая ясность – неизбежная предпосылка успешного выхода из руин прошлого в лучшее будущее. Настоящих успехов в жизни можно достичь только при условии искренней заинтересованности и страстной преданности работе. Немецкий народ найдет силу подняться над своими страданиями и войти в сообщество мирных наций, только после этого немцы преодолеют в себе прошлое и поднимутся над своими глубочайшими заблуждениями. А для этого им нужно доскональное знание характера и деятельности Гитлера.

Волею судьбы я много лет занимал должность, позволившую мне вложить свою лепту в это необходимое знание. В течение двенадцати лет я возглавлял отдел печати и находился в ближайшем окружении Гитлера. Я не стремился занять этот пост. 30 января 1933 года, когда Гитлер назначил Функа новым министром пропаганды в своем правительстве, он сам приказал мне остаться рядом с ним. Может быть, он даже думал обо мне как о своем будущем биографе. Поначалу я по достоинству оценил привлекательные черты его характера и стремление достичь благосостояния для народа, но за многие годы совместной службы понял, что он внутренне изменился, и возненавидел его деспотичную натуру. Несмотря на мои неоднократные попытки вырваться, он меня не отпускал. Я слышал много, но о многом не знал, поскольку о том, что не предназначалось для широкой публики, при газетчиках не говорилось. Гитлер умел хранить тайны. Он неукоснительно соблюдал принцип: «Никто не должен знать о важных вещах больше, чем это необходимо для исполнения его обязанностей. Если что-то необходимо знать только двоим, третий не должен этого слышать».

Я не вел записок. Но за двенадцать лет службы из тысяч деталей публичной и частной жизни Гитлера у меня сложилось собственное мнение об этом таинственном человеке, вплоть до 30 марта 1945 года, когда в маленькой комнате своего бетонного бункера после ожесточенного спора он освободил меня от занимаемой должности.

Колоссальные достижения Гитлера за шесть лет невероятно успешного мирного времени затмили слабые стороны его натуры. За шесть лет войны проявились сомнительные черты характера и крайности этой демонической личности. Он был знаменосцем, и, пока оставалась хоть какая-то надежда отвести ужасную судьбу, немцы считали своим священным долгом хранить верность знамени.

До последнего момента его огромная деспотическая власть вселяла ложные надежды и обманывала как народ, так и его ближайшее окружение. Только в конце войны, когда стала ясна неотвратимость бесславного краха и окончательного падения его власти, мне удалось сложить вместе кусочки мозаики, которые я по крупицам собирал в течение двенадцати лет, чтобы получить полную картину его непонятной, загадочной личности. Когда я узнал о зверствах в концентрационных лагерях дома и в Польше, у меня открылись глаза и передо мной предстали четкие контуры переменчивой личности этого человека. Когда мы изучаем его портрет задним числом, свет и тени падают совсем не так, как мы привыкли их видеть. До самого конца мы смотрели на него под совершенно другим углом. Внезапно становится ясной сверхъестественная двойственность его натуры и чудовищность его подлинного существа.

В последние месяцы я много размышлял, следует ли мне, как немцу, делать достоянием гласности мой анализ и мое личное знание Гитлера. Мои собственные наблюдения отнюдь не всеобъемлющи и никоим образом не могут считаться истиной в последней инстанции. Но я верю, что они имеют значение, поскольку снимают остатки глянца с мифа о Гитлере, если этот миф еще существует и все еще производит впечатление на потомство. То, что я собираюсь рассказать, поможет окружить его фигуру мрачной тенью. По этой причине я чувствую, что не должен скрывать мое знание от людей – ради самих же людей. Если мои современники, чьи взоры устремлены в прошлое, меня не поймут, те, кто придут позже, оценят мой труд.

Факты сильнее теорий. Мировая история пошла по совершенно иному пути, нежели тот, что представлял себе Гитлер. Национал-социализм дошел до крайности. Когда Гитлер вторгся в сферы расистских идей, он потерял связь с твердой почвой практической реальности. Философские и психологические шоры мешали ему видеть историю человека в международном аспекте. Он не замечал, что по мере того, как прогресс и техника все больше завоевывают пространство и время, а люди на планете становятся все ближе друг к другу, сообщество внутри границ каждой отдельной нации неизбежно имеет тенденцию присоединиться к сообществу всех наций. Для Гитлера все человеческие проблемы кончались там, где сегодня они только начинаются. Сегодня важные и судьбоносные вопросы будущего человека будут решаться не в национальном, как полагал Гитлер, а в международном масштабе. Наступает век изобретений, которые потрясут мир, а возможно, и погубят его. Международное сотрудничество станет неизбежной необходимостью, если нации не уничтожат друг друга. А демократия в самом широком смысле слова станет единственной жизнеспособной формой рационального существования человечества. В определенных пределах отдельные личности и их творческие достижения продолжат оказывать влияние на ход истории, как это происходило всегда. Но в будущем ни одна политически зрелая нация не попадет под неограниченную власть одного человека и авторитарного правительства. Отныне только демократические правила будут регулировать игру на шахматной доске мировой политики. Теперь этот факт не подлежит обсуждению; это показал весь ход событий. Следовательно, если немецкий народ не хочет навсегда отгородиться от сообщества наций, если после страшного краха немцы пожелают восстановить свою жизнь на новом базисе, чтобы разделить с другими нациями достижения культуры и цивилизации, они должны оставить всякую мысль о возвращении к абсолютистской диктатуре гитлеровского типа. Любая пропаганда подобного государства отныне должна считаться реакционным явлением. Возвращение к авторитаризму будет окончательным политическим самоубийством немецкой нации.