Октавиан Август. Крестный отец Европы - Ричард Холланд

Введение

Около двух тысяч лет назад весенним вечером некий юноша восемнадцати лет, которого отправили за границу — расширить познания в греческом языке и литературе, — получил от матери срочное письмо: в Риме сенаторы убили ее дядю. Для молодого человека, Гая Октавия (Октавиана), это преступление означало не только утрату любимого им родственника, но и возможность стать следующей по счету жертвой убийц. Дядей его матери был диктатор Юлий Цезарь, и его смерть в мартовские иды 44 года до нашей эры ввергла в смуту Римскую державу.

Отказавшись от предложенной военной помощи — над страной уже и так вставал призрак гражданской войны, — Октавиан тайно отправился домой. С несколькими верными друзьями он пересек на небольшом суденышке Адриатику. Путники обошли Брундизий (современный Бриндизи), где стояли римские войска, поскольку предполагали, что за две или три недели, минувшие с убийства, убийцы под предводительством Брута и Кассия захватили власть в стране. Октавиан и его друзья направились к отдаленному побережью на «каблуке» Италии, явились в ближайшее селение, отыскали там наемное жилье и осторожно навели справки о последних новостях из столицы.

Дальнейшие события — настоящий сюжет для легенды. Октавиан, к своему большому удивлению, узнал: Цезарь в завещании усыновил его и объявил главным наследником. Октавиан немедля принял имя Цезарь. Он вышел на политическую арену, набрал собственное войско, получил — а потом и потерял — поддержку Цицерона и сената, привел в столицу восемь легионов и заставил римлян выбрать себя консулом. В девятнадцать лет он стал, пусть и временно, титулованным лицом и главой величайшей державы запада, раскинувшейся от Атлантики до Евфрата и от Северного моря до Сахары.

Рим недолго терпел юнца-консула, затеявшего игры с законом. Но удивительная карьера Октавиана еще только начиналась. Он перехитрит и переживет своих главных противников, подарит огромному числу людей беспрецедентно долгий мир и достаток. Под именем императора Августа (сам Октавиан никогда не пользовался этим титулом) он дождется рождения внука своей внучки и умрет в постели, оплакиваемый женой, с которой прожил больше пятидесяти лет, в окружении семьи и друзей, почитаемый как бог. Да, его история — сюжет для легенды, но о нем так и не сложили легенд. Даже Шекспир умудрился отвести ему лишь эпизодическую роль злодея, повинного в самоубийстве двух влюбленных — Антония и Клеопатры.

Последующие поколения, столь многим обязанные Октавиану, не проявляли особого интереса к этому спокойному, уравновешенному человеку, наделенному выдающимися политическими и административными талантами. Он был преданным другом, но врагов, во всяком случае, в молодые свои годы, предпочитал убивать, а не убеждать. Позже, обладая абсолютной властью, не имея серьезных соперников, он убивал более избирательно. Впрочем, к тому времени большинство людей поняли: Октавиан в отличие от Юлия Цезаря никому не даст шанса предать себя дважды. Римские аристократы — те, кто уцелел — приучились вести себя так, как требовалось Октавиану, и убийства почти сошли на нет. Это тоже был своего рода мир. Привыкнуть оказалось легко, Октавиан вел себя дружелюбно и маскировал истинную свою власть видимостью возрождения традиционных республиканских институтов.

Мнение об Октавиане на протяжении веков сильно менялось. В эпоху европейских монархий, стремящихся перерасти в империи, поклонников у него нашлось множество.

После Первой мировой войны и низвержения держав преклонение перед Октавианом среди поборников фашистских режимов в Германии и Италии и вовсе достигло апогея. В частности, Муссолини, который мечтал возродить на своих землях часть Римской империи, видел в Октавиане образец для подражания. Однако в англоговорящих странах преобладал совсем иной на него взгляд, нашедший классическое выражение в книге оксфордского историка «Римская революция»; она вышла в сентябре 1939 года, на следующий день после вступления Британии во Вторую мировую войну.

Автор книги, Рональд Сайм (позднее — профессор, сэр Рональд Сайм, кавалер ордена Заслуг), писал свой труд между двумя войнами, в период великих диктатур, когда правили пробившиеся из низов люди вроде Гитлера и Сталина, прошагавших к власти по телам аристократов и обломкам империй. Август Сайма — это диктатор, пришедший к власти путем революции, выходец из среды разбогатевших плебеев, который покончил с политической свободой Рима и сокрушил аристократию, некогда Рим возвеличившую. Брут и Кассий у него — освободители, убийство Цезаря — героическое и высокое деяние, хотя и тщетное. О Бруте Сайм пишет: «Он не верил в насилие». Так почему же Брут заколол Цезаря, почему повел огромное войско против своих соотечественников — римлян, почему распял раба, донесшего на хозяев?

Эрудиция Сайма бесспорна, и книга его имеет большое значение. Однако по прошествии шестидесяти с лишним лет его шедевр воспринимается как труд человека, не просто сожалеющего о возвышении вульгарных диктаторов entre deux guerres [1], но и глубоко скорбящего о том, что после Второй мировой войны на смену аристократическому правлению в Европе пришла эпоха простого человека. Автор «Римской революции» откровенно сокрушается о том, что в другом обществе, в Древнем Риме, отстранили от правления старую аристократию, и награждает ярлыком беспринципного демагога всякого — и особенно молодого Октавиана, — кто посмел прямо воззвать к избирателям через головы сенаторов — закоренелых олигархов.

Рассуждения Сайма и ныне пользуются поддержкой академического большинства, хотя отдельные историки не одобряют его патрицианское пренебрежение к «черни» и использование термина «революция» для обозначения смены правительства, в котором одних рабовладельцев вытеснили другие, пусть и менее высокого происхождения.

Настоящая книга — попытка найти золотую середину между преклонением перед Октавианом (Августом), бывшим, по мнению некоторых, натурой двойственной, и его очернителями. Я не пытаюсь доказать, что Октавиан — нечто большее, чем человек, движимый стремлением властвовать, готовый, если понадобится, идти к трону по трупам. Он приказал однажды распять шесть тысяч беглых рабов, взявшихся за оружие, поскольку считал это общественно необходимым актом, нужным pour encourager les autres [2].

Главной бедой Рима, по мнению Октавиана, была алчная, вздорная и продажная власть, власть нескольких связанных узами родства семейств, управлявших империей путем постоянной перетасовки ежегодно избираемых магистратов; такая система годится для управления небольшим городом-государством, но никак не для управления разбухшей империей, вобравшей десятки миллионов человек различных рас, религий, разного уровня развития.