Малюта Скуратов - Дмитрий Володихин

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

Едва ли найдется в русской средневековой истории фигура более отталкивающая и, казалось бы, менее подходящая для книжной серии «Жизнь замечательных людей», нежели Малюта Скуратов, в документах именуемый Григорием Лукьяновичем Скуратовым-Бельским. Самый известный из опричников Ивана Грозного, он и прославился-то исключительно своим палачеством да еще верностью своему государю, по единому слову которого готов был растерзать любого, на кого тот укажет. Изувер, душегуб, мучитель — ни один из этих эпитетов не кажется чрезмерным, когда речь идет о нем. Число его жертв исчисляется сотнями, хотя для того, чтобы оставить столь черный след в истории, достаточно было бы и одной — святителя Филиппа, митрополита Московского, собственноручно задушенного им в келье Тверского Отроча монастыря. Даже само его прозвище стало нарицательным, смыслообразующим. В народном сознании оно давно уже поменяло свою этимологию, и ныне в нем слышится не изначальный корень «мал», «малый» (от которого, собственно, и происходит имя «Малюта»), а совсем иной — «лютый». «Не так страшен черт, как его Малюты» — этот парафраз известной пословицы приобрел зловещее звучание отнюдь не во времена Ивана Грозного, а гораздо позднее; впрочем, «малют» хватало и в иные времена нашей истории, но вот образцом для всех них навсегда стал верный слуга грозного царя, живший в далеком от нас XVI веке.

Во всей биографии Малюты Скуратова, как представлена она в настоящей книге, есть разве что одно «светлое» пятно — его «честная» гибель, которую он принял не во время своих разбойничеств и душегубств (что, наверное, было бы логичнее), а во время военных действий, под стенами вражеской крепости. Он и похоронен был с почестями, в прославленной православной обители — Иосифо-Волоколамском монастыре. На помин души своего любимца царь делал какие-то немыслимые вклады — надо полагать, понимая, как трудно будет Малюте в загробной жизни избавиться от вечных мучений: его экстраординарные злодейства требовали столь же экстраординарных усилий монастырской братии по «отмаливанию» грешника. Но шлейф от его преступлений еще долго тянулся за ним, захватив и членов его семейства. В народном сознании именно он, Малюта, воспринимался как главный убийца, палач царского сына, царевича Ивана, в действительности убитого отцом, Иваном Грозным, в ноябре 1581 года, то есть почти через десять лет после смерти главного опричника (об этом повествуется в одном из вариантов народной «Песни о гневе Грозного царя на сына»). И это конечно же не случайность, а следствие причудливой избирательности исторической памяти. Малюта словно бы "оттягивает" на себя самые страшные злодеяния царя, олицетворяя в себе черную, страшную сторону его царствования и тем отчасти обеляя самого монарха. Похожую роль пришлось играть в русской истории и дочерям Малюты. Одной из них, Марии Григорьевне, выданной замуж за Бориса Федоровича Годунова, предстояло со временем стать даже русской царицей — но ведь и самого Бориса, и особенно его жену будут чуть ли не в открытую обвинять в смерти законных наследников Ивана Грозного — сначала малолетнего царевича Дмитрия, зарезанного (или зарезавшегося) в Угличе, а затем и умершего своей смертью царя Федора Ивановича, после чего путь к власти для Годунова окажется открытым. «…Зять Малюты, Зять палача и сам в душе палач…» — эта оценка Годунова из бессмертной трагедии Пушкина, вложенная поэтом в уста князю Василию Ивановичу Шуйскому, наверное, несправедлива, но в ней — отзвук тех чувств, которые питали к Борису многие, и не в последнюю очередь благодаря его родству с безусловным злодеем. Другая дочь Григория Лукьяновича стала женой князя Дмитрия Ивановича Шуйского, но в русскую историю вошла как отравительница молодого воеводы Михаила Васильевича Скопина-Шуйского — одного из тех немногих, с кем в годы Великой Смуты связывали надежды на возрождение страны и ее избавление от иноземных агрессоров. Вина княгини не доказана, но сама ее принадлежность к Малютиному роду в глазах современников служила веским аргументом в пользу ее виновности…

Не удивительно, что биография главного палача грозненского царствования неизменно привлекала к себе внимание писателей, художников, позднее кинематографистов. Каждая эпоха глядела на него в чем-то по-своему. В «Князе Серебряном» Алексея Константиновича Толстого Малюта не вполне тот, что изображен в советских исторических романах, — точно так же, как Малюта в исполнении Михаила Жарова в знаменитом фильме «Иван Грозный» Сергея Эйзенштейна не слишком похож на Малюту в исполнении Юрия Кузнецова в фильме «Царь» Павла Лунгина. Но тем интереснее уяснить себе, каким Малюта был — или, вернее сказать, мог быть — в действительности, что нам более или менее достоверно известно о нем. А именно такую возможность предоставляет читателю настоящая книга, написанная историком Дмитрием Михайловичем Володихиным на основе скрупулезного исследования всех, не слишком многочисленных, исторических свидетельств как о самом Скуратове-Бельском, так и о России его времени.

В биографии Малюты Скуратова — немалый урок для нас. Явившийся на переломном этапе нашей истории (а опричнина, как ни рассматривай ее, стала в нашей истории именно переломом — болезненным, что называется, о колено, кажется, так и не сросшимся или сросшимся уродливо, криво), он представляет собой крайнюю степень зла, которое несет в себе государственный террор в открытой, явной форме. В известной степени он — образчик, воплощение этого зла, которое, увы, еще не раз повторялось в истории страны. И в этом смысле знакомство с его биографией чрезвычайно важно и поучительно. Именно об этом нам и хотелось сказать, представляя вниманию читателя столь неожиданную книгу в старейшей биографической серии нашего издательства.

Для современного образованного русского самый известный опричник — Малюта Скуратов. Или, вернее, Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский по прозвищу Малюта. Образ его порой затмевает в нашем сознании даже образ самого государя Ивана Васильевича. Григорий Лукьянович стал лицом опричнины для всех, кто интересуется русской стариной, но никогда специально не углублялся в историю опричных учреждений.

Для кого-то Малюта Скуратов — пугало. Кто-то пускается в рассуждения о том, что это истинный патриот и лучший образец для современного сотрудника отечественных спецслужб. А кому-то видится в его личности крупный государственный деятель. Григорию Лукьяновичу приписывается множество несуществующих добродетелей, так же, впрочем, как и множество чужих преступлений.

Сколько написано о Малюте Скуратове литературных произведений и публицистических статей! Как часто фигурирует он в исторической живописи! Сообщество академических ученых постоянно обращается к этой персоне в научных изданиях, а народ уделил ему место в песнях.

Как это нередко случается, правда судьбы Малюты Скуратова намного прозаичнее легенд, созданных вокруг его имени потомками…

Прежде всего, Малюта Скуратов — психологическая пустыня, белое пятно, terra incognita. Нам совершенно не известно, что это был за человек.