Зона Посещения. Забытые богами - Сергей Вольнов

* * *

П о с в я щ а е т с я

тем, у кого память дольше, чем обещание не забывать, данное однажды…

«Если бог существует, то ему придётся умолять меня о прощении…»

«Хочешь насмешить бога – расскажи ему о своих планах на завтра…»

«Вопрос не в том, существует бог или нет. Суть в том, зачем человеку хочется найти точный ответ…»

Движение нельзя продолжать ночью.

В эту пору лучше всего найти место, где можно спрятаться понадёжнее. Вовремя, до заката схорониться.

Просто лучше – спрятаться хоть как-нибудь. Хуже, если хотя бы подобие схрона найти уже не успеть и настоятельная нужда заставит воспользоваться любой подвернувшейся складкой рельефа.

А хуже всего, совсем плохо, – это остановиться прямо там, где настигнет темнота. Однако бывает. Случалось…

Но в любом случае поступить хотя бы так лучше, чем продолжать движение.

В темноте почти до сотни процентов взмывает уровень гарантированности, что к идущему на форсажной скорости устремится погибель. Движение – первый признак жизни. Смерть – она словно животное, в первую очередь засекающее объекты не статичные, а движущиеся.

Но так уж получается, что абсолютно во всём, даже в ситуации «полный абзац», имеются свои плюсы, если вдуматься. И у ходки сквозь ночь он есть, пусть и единственный. В подобном режиме движения всё-таки имеется одно, зато неоценимое преимущество.

Почти все твари, в условно светлую пору суток служащие смерти инструментами исполнения приговора, тоже останавливаются. Хоронятся кому как удаётся, кто как может, жить-то всем хочется! А дневных монстров всё же куда больше, чем тех, что охотятся в ночи. Значит, в пути доведётся пересекаться только с ночными порождениями инородной Зоны. Они-то никуда не делись, продолжают существовать, им невдомёк, что брошены…

Ну и само собой, локальные смертоносные ловушки норовят сгубить идущего. Всякие порченые абнормальными искажениями участки пространства. Куда ж от них денешься, когда торишь тропу! Но тут уж отличие не категорическое. Разного рода абнормальности и днём не все различимы глазами, гораздо меньшая их часть доступна обычному зрению. Которое у человека, так уж вышло, является главным из чувств.

Впрочем, не в гибельной среде, сотворённой Зоной.

Человеческая особь и сама может быть той ещё зонной зверюгой; становиться ночной тварью в принципе возможно, хотя сложно, мягко выражаясь, и не всем дано. Далеко не.

Для этого необходимо иметь в арсенале иную способность сканировать враждебную окружающую среду. Так называемую зонную чуйку. Чрезвычайно развитую и по возможности более безошибочную. Да ещё и такую, чтоб вдобавок пиково обострялась во тьме, противопоставляя свой форсаж ускоренно-опасным для жизни инструментам смерти.

Подобной обострённой чуйкой обладают очень немногие из тех, у кого она вообще развилась. Хотя вернее было бы признать, что в той или иной степени она имеется у всех, кто бродит по зонным тропам дольше одной ходки. Но дьявольская суть, как всегда, скрывается в деталях. То есть удачливость впрямую зависит от уровня развития главнейшей способности. Чем он выше, значит, тем меньше процент вероятности сделать ошибочный шаг. В результате чего текущая ходка станет не крайней, а последней…

Да уж, хорошее зрение более чем важное чувство, однако не самое главное из всего, что необходимо человеку в Зоне.

Биовид человеческий ведь, по сути, не отличается от других зонных тварей. Выживут лишь особи, которые приспособились к чужеродной природе. Уже монстры тоже. Не способные – в Отчуждении просто не уйдут далеко.

Долго идут и далеко заходят те, кто способен чуять, особенно – рождённые в Зоне.

Такие, как эта человеческая особь, скользящая в сумрачности окружающих реалий. О чём-то ином, существующем извне, не зонном, ведающая разве что по рассказам той, что непосредственно родила, и ещё одного собеседника.

Факт, родительница и другой сталкер, Дядян, много чего рассказывали. Но понять, о чём, собственно, речь ведётся и к чему это всё, было слишком трудно, почти невозможно. Как ни старайся, голову ломая. И ведь старалась, ох, как старалась!

Хотя поди разберись ещё, зачем. Информация о том, что обретается вовне, за пределами, в общем-то ничего полезного для выживания не содержала и помочь в ходках никак не могла. Скорей, отвлекала и мешала, вызывая лишние размышления и вселяя ненужные мечты…

О чём-то подобном думалось иногда, если появлялись воспоминания о той, что породила, воспитала, развила и обучила. Ходившей по тропам Зоны раньше, задолго до сегодня.

Но сейчас и здесь – смерти подобно впускать бесполезные мысли и образы в голову, поэтому они были из оперативной памяти беспощадно выметены.

Двухминутный привал окончен.

Фигура в сталкерском защитном комплекте системы «Полускафандр», основательно потрёпанном и повреждённом по ходу движения, отделяется от остатков кирпичной стены и направляется дальше. Руина жилища торчит посреди обширного луга, покрытого густой ровной, будто тщательно подстриженной чёрной травкой, и остаётся единственным уцелевшим объектом, возвышающимся над гладкой равниной.

Убежищем развалины этого бывшего строения послужить не могли. Об этом известно каждому бывалому ходоку. Ночами на здешнем ровном участке перекатываются туда-сюда волны «кровавого тумана», и первая из них скоро прихлынет. Надо торопиться.

Половина «угольного поля» уже перейдена. За травяным ковром начинается полоса вязкого «синего песчаника», однако та скользкая сизая жижа, почему-то прозванная песком, – наименьшая из подстерегающих опасностей… Проходя по ней, главное – не замедлять темп, набрать скорость и проскочить без промедления.

На фигуру в «полускафе», что направляется в сторону южной кромки луга, сверху льётся свет ночного солнца. Луна – сегодня полная и даже какая-то вспухшая, раздутая – словно преисполнилась желанием полноценно заменить дневного коллегу. Заведомо неисполнимым, но главное ведь не победить, главное – не сдаваться!

Пока что лунный диск пыжится, исходя светом, хотя совершенно никакой гарантии, что секунду спустя яркий небесный «фонарь» не погаснет вдруг. Окрестности незамедлительно накроет кромешная тьма. Воцарится настоящая чёрная быль. Ночью безлунной – в прямом смысле.