Железный ворон - Джули Кагава

Поклонникам Пака, которые давно хотели услышать историю из его собственных уст

Давным-давно

Подходящий момент практически настал.

Я выглянул из кустов и усмехнулся. Все было почти готово. На крошечной, скрытой за деревьями полянке, залитой солнечным светом, мерцал кристально чистый источник, привлекая своими искрящимися водами всевозможную живность. Стадо пятнистых оленей склонило к его поверхности изящные шеи под пристальным взглядом большого самца, стоявшего на краю пруда. В зарослях папоротника скакали кролики, а в ветвях большого скрюченного дуба переругивалось беличье семейство. Пели птицы, бродили дикие животные, ветер мягко шелестел листьями над головой. Своего рода исполненная благодати живописная лесная сценка, мирный день в царстве людей.

Скукотища смертная!

Улыбнувшись, я сунул руку за пазуху и вытащил флейту. Этот инструмент – мое собственное творение. Несколько дней ушло на то, чтобы собрать полый тростник, обстругать, соединить разрозненные части воедино и добиться идеального звучания. Теперь предстояло проверить, что получилось.

Подпитываясь чарами окружающего леса, я поднес флейту к губам и выдул одну-единственную ноту.

Чистый высокий звук прорезал тишину, прокатился над рощей, а собравшиеся вокруг пруда животные встрепенулись, широко распахнули глаза и начали принюхиваться. Кролики встали столбиками и задергали ушами. Олени подняли головы, настороженно осматриваясь по сторонам, готовые в любую секунду сорваться с места. Белки прижались к ветвям, их пушистые хвосты подрагивали, звонкие голоса затихли.

В этой внезапно возникшей тишине я сделал глубокий вдох, призвал свою магию и начал играть.

Веселая стремительная мелодия взвилась в воздух. Она кружилась над прудом, достигая слуха каждого живого существа. На мгновение все замерли, затем один кролик начал притопывать. Остальные последовали его примеру, отбивая ритм задними лапками, а олени затрясли головами в такт музыке. Сидящие на дубах белки стали раскачиваться, водя хвостами из стороны в сторону, птицы тоже присоединились к пению флейты.

Подавив улыбку, я заиграл громче и быстрее, втягивая в себя все больше чар и высвобождая их в растекающейся по лесу мелодии.

Взревев, старый олень встал на дыбы и, потрясая огромными рогами, грациозно зашагал к центру поляны, подпрыгивая в такт музыке. Его острые копыта взрыхляли землю и сминали траву. Стадо дружно присоединилось к своему вожаку и тоже принялось отплясывать, а вокруг дикими спиралями метались кролики.

Я ликовал: получилось лучше, чем я надеялся. Мне с трудом удавалось продолжать играть, поскольку растянувшая губы широкая, от уха до уха ухмылка грозила прервать мелодию.

Выскочив из кустов, я поспешил к роще, не переставая искусно наигрывать. Моя песнь набирала силу, и магия росла вместе с ней. Ощущая зуд в ногах, я и сам начал выделывать пируэты, пробираясь к центру поляны. Раздувая щеки, я играл так громко, как только мог; мое тело двигалось почти само по себе, подпрыгивая и вращаясь в воздухе. Вокруг танцевали лесные жители, едва не задевая меня копытами, рогами и мохнатыми телами; они скакали и кружились в бешеном хороводе, самозабвенно носясь по роще. Двигаясь вместе со всеми, я и сам растворился в музыке, волнении и экстазе.

Не знаю, как долго звучала мелодия; половину времени мои глаза были закрыты, и я действовал чисто инстинктивно. Наконец, когда песня достигла крещендо, я почувствовал, что пришло время заканчивать. В последний раз воспарив ввысь, мелодия стихла, дикие эмоции угасли, а пронесшийся по роще вихрь магии рассеялся, вернувшись обратно в землю.

Пытаясь восстановить дыхание, я опустил руки, и мои товарищи-танцоры тоже остановились, тяжело дыша. Огромный олень замер в нескольких футах от меня, склонив рогатую голову, его ноги и бока судорожно дергались. У меня на глазах он задрожал и рухнул, и когда его голова ударилась о землю, изо рта и ноздрей пошла белая пена. Следом за вожаком попадало и остальное стадо: одни животные задыхались, выпучив глаза, другие лежали неподвижно. Вокруг них в раскисшей грязи мохнатыми комочками валялись кролики. Посмотрев на деревья, я увидел у основания стволов белок и птиц, которые посыпались с веток, как только музыка прекратилась.

Я моргнул. Вот так неожиданность! Сколько же времени я играл? Взглянув на виднеющееся сквозь кроны небо, я увидел, что облака окрасились в оранжевый цвет, и солнце склонилось почти к самому горизонту. А пришел в рощу и извлек из флейты самую первую ноту я сегодня рано утром. Похоже, наше дикое торжество продлилось весь день.

«Хм.– Я почесал затылок.– Какое разочарование! Выходит, нельзя понукать этих смертных зверей слишком рьяно, иначе они просто испустят дух. Хм».

Глядя на зажатую в кулаке флейту и задумчиво постукивая по ней пальцами второй руки, я не мог не гадать, окажутся ли люди выносливее диких зверей?

–Эй, паренек!– раздался у меня за спиной глубокий мелодичный голос, и в воздухе разлилась пульсация магии.

Я почувствовал раздражение оттого, что кто-то следил за моим безудержным весельем; вконце концов, именно поэтому я и решил покуражиться в мире людей – чтобы меньше беспокоиться о любопытных любителях подслушивать да подглядывать.

Повернувшись, я увидел замершую на краю поляны конную группу, наблюдавшую за мной из-за деревьев. Сумеречные лошади были куда легче и грациознее своих смертных собратьев и едва касались копытами земли. Всадники оказались рыцарями-сидами, облаченными в доспехи из сплетенных листьев, лоз и ветвей. Я сообразил, что они принадлежат к Летнему Двору. Мне уже доводилось видеть их прежде – как и рыцарей Зимнего Двора. Я даже подшутил над несколькими из них в лесу, хотя они так и не поняли, что причиной мелких досадных промахов был мальчишка из леса, слишком незначительный, чтобы обращать на него внимание.

Но возглавляющий процессию всадник определенно увидел меня, да и его самого не заметить было просто невозможно. Лошадь под ним была насыщенно-золотистого цвета, ярче любого смертного коня, но даже ей не удалось бы затмить своего лучезарного седока. Одет он был в доспехи зеленого и золотого цветов, а его плащ был соткан из цветущих лоз, рассыпающих лепестки там, где он проходил. Из-под покоившейся на челе огромной, увенчанной оленьими рогами короны струились длинные серебряные волосы, а пронзительные зеленые глаза были устремлены исключительно на меня.

Он-то зачем сюда явился? Неужели услышал мою музыку и последовал за манящей мелодией? Вот же не повезло! Я ведь старался не попадаться на глаза Летнему Двору, и этому фейри в особенности. Строго говоря, ничего плохого я не делал; да и фейри мало заботило происходящее в мире смертных. Гибель нескольких лесных существ ничего для них не значила.

Но привлекать внимание одного из самых могущественных фейри в Небыли было опасно. В зависимости от настроения, он мог потребовать, чтобы я «подарил» ему свою флейту, над которой так усердно работал, или играл для него и его рыцарей до тех пор, пока это не перестанет его забавлять. На меня даже могли объявить охоту потехи ради. Владыки фейри непредсказуемы (это всем известно), поэтому я относился к ним, как к спящему дракону: можно незаметно подкрасться и похитить их золото, главное, оставаться при этом незамеченным.