Очертя голову, в 1982-й - Борис Карлов

Часть первая Бормашина

«И ещё одно замечание. В отношении пресловутых ансамблей. Товарищи, я глубоко убеждён, что это не просто безобидные танцы молодёжи, это зараза, которая пока, к сожалению, не излечима. Это нравственный СПИД, против него никак не могут найти никакого средства. Это не только музыка, это средство одурманивания молодых людей. Это почва, на которой может расти всё что угодно, от наркомании до проституции, до измены Родине, до уголовных преступлений».

С. В. Михалков. Из выступления на съезде Союза писателей СССР, 1986.

Над ухом звенел будильник, но Дима не мог поднять руку и прекратить этот изматывающий душу кошмар. Прошла целая вечность, прежде чем завод кончился и, после нескольких конвульсивных всхрюкиваний, наступила тревожная тишина.

Дима не подумал, а, скорее, почувствовал, что если немедленно не встанет, то уже никуда не пойдёт. Будет совершенно лишний в его положении прогул.

Страшно хотелось пить. Рука привычно нащупала стоящую на полу бутылку с водой. В каком бы состоянии Дима не ложился, ритуал наполнения бутылки водой был неизменно обязателен, даже если это делалось бессознательно, на автопилоте.

Влив в себя винтом большую часть бутылки, он полежал ещё несколько минут, ощущая как живительная влага разливается по организму, решительно сел и ногами нащупал тапки. Теперь нужно было перекусить, умыться и быстро валить на работу. Окунуться в необходимость сразу, как в холодную воду.

Дима вышел под ноябрьский моросящий дождик и сразу испытал облегчение. Главное, решиться на первый шаг, а дальше всё пойдёт само собой, даже ни о чем думать не надо.

В гудящей заводской котельной он расписался в журнале, покрутился для вида на глазах у начальства, выпил четыре стакана бесплатной газировки и, незаметно для окружающих, растворился в пару бойлерной.

Здесь было тепло и сыро, как в бане. Воняло отсыревшими тряпками, наваленными на деревянную скамью, скрытую от любопытных глаз массивными водообогревателями.

Дима лег на скамью, свернулся калачиком, натянул на уши воротник ватника, поёрзал от удовольствия и погрузился в сон.

Ему почти всегда снился один и тот же сон — что-то такое про особенную жизнь, полную азартного риска, невзгод и опасностей, безумно сверкающую и заманчивую. Там были сказочные рок-н-ролльные герои и гнусные злодеи из мрачного ведомства НКВД. И герои почти всегда выходили победителями.

После этих снов в памяти оставались лишь бессвязные обрывочные воспоминания, а в настоящей жизни Котова не было никаких героев, не было даже ни одного приличного злодея. До некоторых пор его жизнь протекала довольно вяло и однообразно.

Был ноябрь 1987 года. Дима Котов, молодой человек двадцати пяти лет, холостой, беспартийный, жил на 23 линии Васильевского острова в отдельной двухкомнатной квартире. Не ради заработка, а больше для видимости работал парообходчиком в ближайшей от дома заводской котельной. Его родители, как советские специалисты, находились в дружественной Монголии и в ближайшее время возвращаться не собирались, лишь изредка присылали дорогие кожаные вещи и сувениры.

После школы, не выдержав экзамены в институт, Дима был призван в ряды Советской Армии, где кое-как, с «залётами» и приключениями дослужил до дембеля. Вернулся домой в 1982-м — ошеломлённый, но не сломленный.

По настоянию родителей поступил на рабфак какого-то ещё не очень престижного института, но через полгода бросил и устроился работать в котельную сутки через трое.

Работа у парообходчика несложная: следить за подачей пара и горячей воды из котельной на территорию завода. Два-три раза в течение суток проверить показания приборов, убавить или прибавить до нормы, да чтобы насосы работали. Остальное время можно было отдыхать от настоящего дела.

А настоящее дело заключалось в том, что Дима Котов работал музыкантом на свадьбах. Играл в ансамбле на бас-гитаре. И не столько играл, сколько всё это организвывал.

Ещё в школе Дима научился тренькать на гитаре песенки типа «Залетаю я в лабаз…» на мотив «Шизгары», блатные и соло на одной струне мелодии из кинофильма «Генералы песчаных карьеров». Потом, во время службы в армии, его кое-как поднатаскали извлекать несколько звуков из тубы — большой басовой трубы, и на разводах Котов с важным видом надувал щёки. Когда из ротного ВИА ушёл на дембель бас-гитарист, Диму, за неимением лучшего, приняли на его место.

Вернувшись на гражданку осенью 1982 года, Котов случайно встретил школьного приятеля, который работал теперь в фирме «Невские зори», специализировавшейся в основном на обслуживании свадебных торжеств. Он узнал, что в музыкальных ансамблях часто бывают вакансии, поскольку многие не выдерживают специфики работы, и как раз сейчас одному из коллективов катастрофически срочно требовался бас-гитарист. Не раздумывая, Котов предложил свою кандидатуру.

Вот тогда, почувствовав вкус дармовой выпивки и ощутив шуршание мятых рублей в кармане, он бросил рабфак института и устроился парообходчиком с необременительным графиком работы.

Восемьдесят рублей зарплаты погоды не делали, но давали какую-то уверенность в завтрашнем дне, а участковый не имел ни малейших оснований угрожать ему по поводу тунеядства. Родители махнули на него рукой и уехали в Монголию.

Через «Невские зори» ансамблю платили смехотворно мало, поэтому вскоре Котов решил обойти паразитирующие бюрократические инстанции и выйти непосредственно на потребителя.

Он сам обегал мелкие и средние общепитовские точки в разных районах города, предлагая хозяевам услуги своего ансамбля. Эти кафе и столовые, имевшие со свадеб очень неплохой навар, были кровно заинтересованы в достойном музыкальном оформлении мероприятий, и потому в большинстве охотно соглашались. Вскоре Котов начал принимать заказы у себя дома по телефону, соглашаясь или отказывая в зависимости от плотности загрузки.

Расценки были твердые: по четвертному на брата плюс оплата транспорта для перевозки аппаратуры, состоявшей из трех колонок с вмонтированными внутрь усилителями, электроорганчика и минимальной ударной установки (барабан, хай-хэт, тарелка). Всё это хозяйство вместе с одним человеком помещалось в такси, остальные с гитарами, шнурами и микрофонами добирались своим ходом. Аппаратура стояла у Котова в большой комнате, где и происходили редкие репетиции.

Антиалкогольный Указ 1985-го года поначалу привёл музыкантов в замешательство. Из точек общепита, на которых они базировались, исчезли напитки, а публика перекочевала на квартиры.

На страх и риск попробовали сыграть на нескольких «безалкогольных» свадьбах. Это обнадёжило.

На первой же свадьбе выпивки на столе не оказалось… Но она была в сумках под столом, в карманах и лимонадных бутылках. В туалете Дима увидел, как жених и свидетели второпях распили бутылку водки над нечистым унитазом, а потом вернулись к столу. Всё обстояло не так уж плохо.